— У меня?

— У Эрнандеса. В Лесной шахте под Джерихоном их тоже уже нашли.

Верно рассчитанный шаг. Флоресу может быть мало дела до каких-то там ассасинов. Но находки ксеновещиц его касаются лично. Ведь в Эрнандесе так легко утратить вассала и нажить конкурента.

— Ладно, что дальше?

Дальше Зеон. Что под именем Господа секта чествовала демона Асмодея, это Флореса заинтересует вряд ли. Но вот что будет любопытно — их церемония, пробуждение сил земли. У фанатиков не получилось возвести высоченный холм, но они под землёй пытались отыскать какой-то там Храм, и они его извлекли. Прямо из-под земли, с применением артефактов.

— И опять артефакты?

— Да, если в Джерихоне есть артефакты, то действует и их чёрный рынок, — пояснил Бенито само собой разумеющееся. — А Зеон их скупает уже в Содоме. В основном, за грибную дурь.

— Ладно, ясно. Так что они там извлекли?

— Некий Храм. Подробности неизвестны. Но нельзя исключать, что и там отыщутся артефакты. Как и в захоронениях.

— Значит, надо разведать! — строго сказал Флорес.

— Займёмся! — с готовностью согласился Бенито. — Разумеется, под руководством Хуанито Лопеса.

— Это всё?

— Ну, почти… — Родригесу не хотелось делать акцента на Адские гнёзда, но промолчать о них было бы всё же неправильно. — Есть одна странная мысль, которую надо проверить. Это на тему так называемых «Адских чудовищ»… Их на нашем, колонизированном континенте, есть несколько. Адская Собачина (была), Адская Змеючина, Адская Лошадина, Адская Свинючина, Адская Коровища, Адский Червь, Адский Проглот… Если отметить на карте их логова, то получится геометрически правильный ромб с точкой в центре — чуть выше Нашего Бабилона…

— Мало ли что за прозвища дали люди каким-то тварям! — ожидаемо иронично высказался Флорес. — Строить из них фигуры…

— Имена им даны за что-то, — перебил Родригес. — Я скажу, за что. Да, за дикую злобную мощь, но не только. За единичность в своём роде, за непобедимость, за долгую жизнь. Ведь на них пытались охотиться — не получалось. До недавнего времени — вообще ни с кем! Охотники только гибли почём зря. Или отступались — рано или поздно.

— Хорошо, допустим. И что? Что нам даёт этот ромб геометрический?

— Есть подозрение, что чудовища — рукотворные, — проговорил Бенито. — Расположены по строгому плану.

— То есть роботы? — изумился Флорес.

— Вовсе нет. Это, вроде бы, в прошлом простые звери, каждый из своего ксеновида… Только в логова их подложены артефакты. Некие «концентраторы», так сказать. Артефакты усиливают их мощь и живучесть.

— Артефакты… Опять артефакты! Ты нарочно, Бенито?

— Я к чему говорю? Я один такой видел. В логовище Собачины. Даже унёс оттуда, жаль, потом потерял…

Слово «потерял» вызвало у Флореса скептическую ухмылку, но Родригес имел нужный ресурс, чтобы её стереть. Он добавил:

— Кстати, я там был не один. В деловом сотрудничестве — между прочим, с людьми Рабена, так уж оно получилось. Диас и Маданес, они подтвердят. И Рамирес тоже. С ними мы прикончили Адскую Собачину и забрали её артефакт. Жаль, его увели в Содоме…

3

На волне впечатлений от загадок и бед современности самое время потребовать от начальства того, чего лучше озвучить Лопесу. Но сумеет ли изложить, как надо? Ой, не стоит загадывать!

— Я хотел бы, чтобы моих людей не прессовал Рабен, — произнёс Хуанито. Да, хорошо сказал.

— Это каких? — прищурился Флорес.

— Да любых. Но касается прежде всего Олафа Торвальдсена и Майка…

— Эссенхельда, — подсказал Бенито. Лопес продолжил:

— Олафа люди Рабена держат в подвале Башни Учёных. Майка тоже туда запихнут, если не вмешаться…

— Это да. Но Рабен сказал, что это теперь его люди. Провинившиеся перед ним.

— Ну, не знаю… — Лопес не сразу нашёлся. — Просто люди и нам нужны. Что же он у нас перехватывает…

— Рабен, — вмешался Бенито, — вербовал этих людей неоправданно жёстко. Жёстко настолько, что их формальное согласие не считается…

— Стоп-стоп-стоп! — остановил его Флорес. — На меня не надо давить. Я подумаю. На досуге.

— Просто все эти люди понадобятся Лопесу прямо сейчас, — не сдавался Бенито, хоть это, конечно, чревато. — Служба не справится с теми вызовами, которые я перечислил! Тогда как для Рабена вербовка чужих людей — лишь инструмент борьбы…

Флорес опять его прервал: