Я порывисто вздохнула.

— Думаю, мне нужна терапия.

Его ухмылка была маленькой, но нежной, как будто он считал меня дурочкой, но очень милой.

— Удивительно, что ты не нуждаешься в ней больше, будучи из такой семьи, как твоя.

— Да, это справедливо. — сказала я.

— Теперь тебе нужно принять душ, чтобы вы с Харли могли начать готовить ту огромную индейку, которую оставили твои предки.

— А что вы с Зевсом будете делать, пока женщины будут готовить? — спросила я, приподняв бровь. — Сейчас не пятидесятые, знаешь ли, и я только что провела последние восемь лет, готовя ужин каждый вечер для Уильяма, с особыми семейными ужинами каждое воскресенье. Кроме того, я не просила тебя и твою семью остаться. Я ценю, что ты вызвал войска, чтобы помочь мне, правда, ценю, но это было бы… не знаю, очень странно, если бы мы все вместе устраивали воскресный семейный ужин. — Кинг сел, не обращая внимания на то, как мой рот раскрылся при виде его прекрасной мужественной обнаженной груди.

— Страннее, чем трахаться, пока они ждут нас внизу? Страннее, чем то, что мой отец притворяется, что встречается с тобой, чтобы обеспечить тебе защиту от твоего ублюдочного засранца бывшего? Еще более странным, чем тот факт, что ты только что взяла мой член, блять, снова, и с каждым разом тебе это нравится все больше и больше?

— Не нужно быть грубым — сказала я ему.

— Также не нужно быть сукой ради гребаных приличий. Ты мне очень нравишься, Кресс, думаю, я это, блять, ясно дал понять. Что ты также должна понять, так это следующее: я могу быть моложе тебя, я могу быть твоим учеником в классе, но здесь, с нами и в реальной жизни, я мужчина, который знает, чего хочет, и берет это. Без вопросов и определенно без сожалений. Вот такой я человек. Я понимаю, что ты не знаешь, какая ты на самом деле женщина, потому что ты была привязана как марионетка на ниточках к своему бывшему и своим родителям. Я понимаю. Но это не значит, что я собираюсь оставаться рядом и мириться с этим дерьмом. Я не оправдываюсь и не извиняюсь, и я устал от тебя. Я не осуждаю тебя за твое прошлое, но ты продолжаешь осуждать меня за мое. Если ты хочешь, чтобы это сработало, ты должна сделать так, чтобы это сработало для тебя, Кресс, и быстро.

— Эта штука? Кинг, милый, серьезно, у нас не может быть ничего такого. — сказала я мягко, но даже для меня это звучало как заезженная пластинка.

— Да? — он скрестил руки на груди и уставился на меня. Это было бы забавно, идея этого великолепного блондина, сидящего со скрещенными ногами и скрещенными руками, обнаженного в моей постели, пытающегося убедить меня быть с ним. Любая здравомыслящая или безумная женщина ухватилась бы за этот шанс.

Я знаю, я так и сделала.

— Скажи мне, почему мы не можем этого сделать. — осмелился он, как будто просил меня подискутировать о чем-то сложном, об этике капитализма или о достоинствах пыточных методов в современном допросе.

— Хм, ладно. Во-первых, я твой учитель и поэтому имею над тобой власть, — я проигнорировал его пренебрежительное фырканье, — так что, хотя технически ты еще не взрослый, — еще одно фырканье, — меня все равно могут уволить и выгрести на угли, разрушающие репутацию, если кто-нибудь узнает о нас. Во-вторых, разница в возрасте. Может быть, я только что вышла из посредственного брака, но это не значит, что я отказалась от идеи иметь мужа и семью когда-нибудь в будущем. Тебе восемнадцать, и у тебя вся жизнь впереди. И, наконец, ты серьезно связан с преступной организацией, и независимо от того, решил ты в нее вступить или нет, это всегда будет важной частью твоей жизни, учитывая, что твой отец — президент «Падших». А я — будущая разведенка, которая в своей жизни совершила всего три плохих поступка, и эти поступки чуть не довели меня до сердечного приступа!

— Какие три вещи? — спросил он, заставляя меня чувствовать, что он меня не слушает.

Я пересчитала их по пальцам для него.

— Вчера я затянулась сигаретой твоего отца. Когда мне было восемнадцать, я случайно подцепила мужчину, когда была очень пьяна в баре. Я переспала с тобой.

— Переспать со мной — значит сделать это только один раз, — резонно заметил Кинг. — Я был в тебе четыре раза за последние двадцать четыре часа и дважды до этого проникал в тебя языком.

— Мне кажется, ты упускаешь суть. — напомнила я ему.

Он пожал плечами.

— Ты всегда говоришь нам в классе, чтобы мы были конкретными, так что я просто говорю, будь конкретной.

Я закатила глаза и наклонилась вперед, чтобы ударить его по одному из его восхитительных грудных мышц.

— Не используй мои собственные слова против меня!

Он схватил меня за запястье и дернул так, что я опрокинулась на него, а он упал прямо на спину.

— Я сделаю все, что нужно, чтобы ты меня услышала. Во-первых, мы осторожны. Я, наверное, все равно буду трахать тебя в школе, потому что, детка, то, что ты моя учительница, не может не радовать, но мы будем осторожны. Я знаю, что тебе нужна работа, я понял. Во-вторых, я, может, и школьник, но, как я тебе уже говорил, я мужчина. Мы увидим, к чему это приведет, и нам это понравится, я люблю детей, и в каком-то смысле это больше, чем просто нравится идея подсадить их к тебе. — Он взмахнул бровями и обхватил мою голую половую щель, все еще влажную от нашего секса.

Я стряхнула его руку, но только для того, чтобы отвлечься от мыслей о светловолосых, бледноглазых детях, похожих на Кинга.

— Что касается криминала, мне нечем оправдаться, кроме как сказать, что я не прошу тебя толкать наркотики, лгать полиции или носить оружие. Я прошу тебя поверить, что я не втяну тебя ни во что из этого. Но, честно говоря, сейчас я просто прошу тебя попробовать жизнь.

Я прикусила губу, пока мои мысли крутились быстро и неуклюже, как переполненная стиральная машина, перебирая в голове наш общий багаж.

Это было то, о чем я просила, о чем только смела мечтать последние двадцать с лишним лет. Жизнь, полная приключений, с мужчиной, достаточно сильным, чтобы поддержать меня на протяжении всей этой жизни.

Я посмотрела на Кинга сквозь ресницы и задала вопрос в качестве ответа:

— Как ты думаешь, я хорошо смотрелась бы в чем-то кожаном?

Он моргнул, затем крепко обхватил меня руками и разразился смехом.

— Боже мой! — крикнула мне Харли-Роуз, хотя я находилась всего в метре от нее в маленькой комнате для переодевания в Revved & Ready Clothing.