Шрифт:
– А что мы можем сделать?
– возразила ей одна из работниц.
– Не драться же с хозяином!
– А почему ему можно с нами драться?
– тотчас отозвалась Фатьма, словно ждала этого возражения.
– Давайте пойдем все скопом к хозяину и заявим пускай оставит ее на работе, не то все уйдем от него.
Они пошли к хозяину. Тот сидел за стойкой и щелкал на счетах.
– Ну, что вам?
– спросил он при виде женщин и отодвинул счеты.
Женщины подтолкнули Фатьму.
– Говори ты! Та вышла вперед.
– Хозяин, мы просим, чтобы ты пожалел эту женщину и принял ее обратно. У нее больной ребенок...
Хозяин уставился на женщин. Затем подумал и ответил с расстановкой:
– Согласен, прощу. Но с одним условием.
По толпе женщин прошел облегченный вздох:
– Он простит! Он добрый!
– А условие какое?
– А такое, что с завтрашнего дня будете работать двенадцать часов вместо десяти.
– А жалованье как?
– Жалованье? Жалованье останется старое. Вот с утра подсчитываю и так и этак, но никак не могу свести концы с концами, - добавил хозяин.
– Хозяин, - заговорила Фируза из толпы, - разве выдержит человек двенадцать часов такой работы? И при десяти часах многие нажили себе всякие болезни. Как же мы будем работать двенадцать часов?
– Тогда придется закрыть фабрику, - решительно сказал хозяин и встал.
– И всех вас рассчитать. Сами видите, во время войны содержать фабрику нелегко.
– Почему это нелегко? Война же вам на руку - цены поднялись, а жалованье наше все то же, - раздался возмущенный голос.
– Кто это там учит меня?
– рассердился хозяин, оглядывая толпу.
– Вот мое последнее слово: или будете работать двенадцать часов, или закрою фабрику и выставлю всех отсюда. Так что с завтрашнего дня будете приходить в восемь и уходить в половине девятого вечера. На обед даю вам полчаса. А теперь расходитесь!
Удрученные работницы стали расходиться.
– Вот и выгадали! Не дай бог такой выгоды!
– Где это наши защитницы! Тоже затеяли!
– Хозяин так зажал, что дух вон!
– Товарку хоть защитили, - сказала Фируза и положила конец сетованиям.
– Это уже не мало. Если и дальше будем единодушны, увидите, не дадим увеличить рабочее время.
После этого случая Сария часто видела, как Фируза и Фатьма во время обеденного перерыва или утром, до начала работы, о чем-то тихо шептались с группой женщин.
А однажды пять женщин собрались в землянке Сарии. Сама Сария была занята во дворе, меняла воду в чанах. Войдя в землянку, она заметила, как Фируза поспешно спрятала на груди какую-то книжку.
– Спасибо, тетя Сария! Ты нам очень помогла, - сказала Фируза и, уходя, поцеловала ее.
Наутро Фируза пришла раньше всех и передала Сарии небольшую старую подстилку, что-то вроде паласа.
– Постели у себя, - заботливо сказала она.
– В землянке сыро, а ты и без того сильно кашляешь.
И в самом деле Сария продолжала кашлять кровью. Как-то после работы Фируза навестила се. Видя, что Сария вся в огне, она заботливо уложила ее на палас.
– Я останусь сегодня с тобой, тетя Сария, - сказала она. Затем, сев рядом с больной, спросила: - У тебя в городе из близких никого нет?
Сария рассказала ей о своей жизни и закончила:
– Гюльназ была года на три моложе тебя. Где теперь моя доченька? Что с ней случилось?
Фируза вытерла слезы.
– И Гюльназ не одна такая, и ты не одна, тетушка!
– с горечью сказала она.
– В таком положении все трудящиеся женщины Ирана.
И Фируза рассказала, что родилась она в Реште; когда ей было семь лет, отец вместе с семьей переселился в Эхваз и поступил на южные нефтяные промыслы. Ей было пятнадцать лет, когда отец заболел тропической малярией и умер.
– Мы остались на улице, - продолжала она.
– Пришлось уходить из Эхваза. Кое-как добрались до Керманшаха. Мать моя была большая мастерица - вязала, шила, ткала ковры. Здесь мать поступила на ковроткацкую фабрику. Там мы и встретились с Фатьмой. Как-то загорелся на фабрике склад с пряжей. Мать моя сгорела там заживо. После этого мы вместе с Фатьмой ушли из Керманшаха, - у этой бедняжки тоже никого нет на свете, - и вот устроились в Тегеране. Вдвоем снимаем лачужку за восемь туманов в месяц. И жизнь наша вся перед твоими глазами.
Забыв о своем горе, Сария начала утешать ее.
– Не унывай, дочка! Ты молода; может быть, еще доживешь до светлых дней.
Но Фируза задумалась о другом. Она хотела отыскать дочь этой несчастной женщины.
– Так как звали ту женщину, которая увела Гюльназ?
– спросила Фируза. Саадат-ханум, ты сказала? Я порасспрошу кое у кого. Авось найдем.
– Если сделаешь это благое дело, до конца дней буду благословлять тебя!
– сквозь слезы воскликнула Сария.
Фируза дождалась, пока больная уснула, затем ушла. Но Сария уже больше не вставала. Фируза, Фатьма и другие работницы часто навещали ее, приносили ей что-нибудь поесть.