Максим не был уверен, испытывает он брезгливость или веселье.

– Ты уверен, что вы с ними один вид?

Пацан кивнул:

– О, не сомневайтесь, это мои родные братья, и вылупились мы одновременно.

– Из яиц?

Пацан поднялся, завернул два небольших куска мяса в тряпку и сложил в сумку.

– Из икринок.

Они устроили лагерь на возвышении. Пока Максим выбирал место для выстрела и устанавливал аппаратуру, Пацан развёл костер и поджарил мясо с какими-то семечками. Пахло съедобно.

– Как же так получилось, что ты… другой? – спросил Максим, опускаясь рядом.

– Профессор говорил, произошла мутация. Но… он и сам затруднялся объяснить. Наш вид редкий и малоизученный. Я же с детства знаю только лабораторию в бункере и то, что прочитал в документах Профессора.

– Что этому Профессору от вас нужно?

– Что нужно любой разумной расе? Продлить жизнь, чтобы наслаждаться достигнутым прогрессом.

– И сколько вы живете?

– Мы – пока не найдём Королеву, а Она – почти вечно.

Максим протянул руки к огню.

– Ерунда какая-то, не понимаю.

– Цель нашей жизни – найти Ее, – терпеливо объяснил Пацан, – а встретившись, соединиться. Отдать Ей нашу энергию, силу, свободу; слиться разумом. Наделить Ее возможностью создать потомство.

– А с вами что?

– Наши телесные оболочки становятся не нужны.

– Вы встречаете ее, и она вытрахивает вас до смерти?

– Вам не понять…

– Ладно, не обижайся, – Максим отправил кусок мяса в рот. – Как вы выжили при таком раскладе? Если баба убивает всех доступных мужиков – разве это не верный путь к вымиранию?

– Во-первых, не убивает, а соединяется разумом. А во-вторых… Королева не рождается из икры, а появляется – очень редко, только когда это необходимо, когда есть угроза роду.

– Это еще как?

Пацан помялся, будто стесняясь признаться.

– Я… не знаю. В бункере нас было около сотни, и, когда кого-то уводили, больше он не появлялся. В конце нас осталось не больше дюжины – и тогда родилась Она. Мы сразу это почувствовали. Но без нашей энергии Она был слаба, и Ее тут же поймали. Посадили, как и нас, под аппаратуру, но в другом бункере. Она звала – я слышал ее каждый день, каждую минуту. И вот, выждав подходящий момент, я прихватил братьев и сбежал. А после года пряток в пустыне нашел комм на трупе человеческого солдата и принялся искать помощь, потому что я должен, понимаете, я должен соединиться с Ней. Я не могу позволить моей расе исчезнуть.

Он смотрел с отчаянной, какой-то наивной мольбой, и в горле у Максима зацарапалось. «Прости, кроха, они просто пришли первыми».

– Ты уверен, что они проедут здесь только утром? – спросил он, откидываясь спиной на большой гладкий камень.

– Уверен. Когда мы так близко к Ней, мы все чувствуем.

Словно по команде, англеры упали в песок и забились в судорогах. Кто-то стонал, кто-то жалобно тявкал. У Пацана на шее встопорщились мышцы.

– Сейчас ее накачивают транквилизаторами, чтобы обездвижить и погрузить в куб для перевозки, – сказал он с какой-то болезненной отрешенностью.

Максим отвел глаза.

– Поспи немного.

Пацан кивнул и принялся укладывать своих. Смешные они были, хоть и опасные, будто прирученные дикие зверьки. Ластились, тянулись к его ладоням, а потом быстро засыпали. Только он остался сидеть, охраняя свою странную семью.

Пауки были и в самом деле гигантскими. А сороконожки – еще больше. Ползли неторопливым караваном, выстроившись, словно бронированные дефендеры, вокруг грузовика, на платформе которого возвышался, подрагивая, металлический куб размером, как если бы они перевозили там динозавра.

– Аппарат с наркозом, – повторил в сотый раз Пацан, замерев у Максима под локтем, – вам нужно уничтожить усыпляющую Ее технику.

– Я помню, – буркнул Максим, переводя прицел снайперской винтовки в инфракрасный режим и приближая изображение.

В кубе теплилась жизнь. Бело-синий силуэт, скрюченный, безвольный, парил в воздухе, будто заснувшая в аквариуме рыбка.

– Они близко, – Пацан перешёл на горячий шёпот. – Почему вы медлите? Стреляйте! Давайте, ну?

Максим приготовился. В прицел было четко видно охрану, куб, аппарат, в который требовалось выстрелить. А еще было хорошо видно внедорожник – вот он отделился от основного каравана, а вот безошибочно направился в их сторону. За рулём был громила-киборг, а рядом сидел высокий седоволосый человек в длинном плаще. На заднем сиденье лежало расчехленное «Перо феникса».

Пацан у Максима под локтем замер, ухватив за рукав.

– Как это? Как… откуда они…

Максим опустил винтовку. На душе перебирал мохнатыми лапищами гигантский паук.

– Слушай, Пацан… Ты это… ты беги.

– Что?

Максим обернулся на копошащихся в песке англеров и подтолкнул Пацана затвором в ребро.

– Беги, слышишь? Я прикрою тебя, сдам им этих, их уже не спасти. А ты вали давай.

Пацан посмотрел затравленным взглядом на стремительно приближающийся внедорожник, потом на Максима. Его брови двигались, будто он на что-то решался.