– Да разве это нормальная встреча, Елизавета Алексеевна? – промурлыкал он. – Я с друзьями был, а они ведь не знают ничего… Мне с трудом удавалось держаться непринужденно и даже насмешливо! Вы не обиделись?

– Нет, нет… я все понимаю…

Чего не знают? Мне даже немного поплохело. Как взрослая женщина я прекрасно понимала, что могло случиться. Этот деревенский денди вполне мог соблазнить глупую девицу, что грозило ужасными последствиями. А мне они точно были не нужны!

– Лизонька, душа моя… - Александр вдруг резко поднялся и рухнул у моих коленей, отчего я чуть не подпрыгнула прямо в кресле. – Не волнуйся, я ничего никому не скажу!

Видимо он увидел, как я побледнела, и понял это по-своему. Решил, что я боюсь.

– Чего не скажете? – мне стало еще хуже.

– Что между нами чувства! – он принялся покрывать мои руки быстрыми поцелуями. – Им не нужно этого знать, не правда ли?

– Нет, не нужно… - мне хотелось убрать руки, спрятать их за спину, но я мужественно терпела, чтобы не спугнуть его.

– Я так долго ждал, когда мы сможем увидеться наедине! – все говорил Александр, не забывая при этом пронзать меня взглядом. – Но все-таки здесь опасно. Нас могут увидеть! Лизонька, нам нужно место для встреч! Мне мало мимолетных прикосновений и пылких взоров!

Ф-фу-ух! У меня словно камень с души свалился. Значит, не было ничего… Вот же гад! Он даже не думал о том, чтобы официально ухаживать, сделать предложение… Ему нужно было место для встреч. И чего-то больше, чем мимолетные прикосновения!

– Ну что ты молчишь, Лизонька? Сердечко мое… - Александр замер, заглядывая мне в глаза. – Ответь… ответь…

Ишь, как разобрало женишка-то!

– Матушка ваша была сегодня, - сказала я, получая истинное удовольствие от происходящего. – Земли купить хотела.

Он сначала не понял, о чем я толкую, а потом поднялся и раздраженно провел пятерней по волосам.

– Да знаю я, что вы отказали ей. Но разве это как-то касается наших чувств, Лизонька?

Какой актер! Ему в театре главные роли играть…

– А если узнает она? – я наигранно взволновалась. – И что тогда?

– Не узнает! Ничего она не узнает! Я обещаю!

Когда он схватил меня за плечи и впился в губы, я сначала растерялась, а потом влепила ему такую пощечину, что заболела рука.

Александр так резко отпрянул, что чуть не упал, зацепившись о край ковра. Он схватился за щеку и уставился на меня ошалевшим взглядом.

– Елизавета Алексеевна…

– Я прошу вас покинуть мой дом, - я медленно поднялась, не сводя с него ледяного взгляда. – И больше здесь не появляться. Никогда. И маменьке передайте, что ей тоже здесь не рады.

– Что с тобой, душа моя? – его голос прозвучал как-то неестественно тонко. – Я не понимаю…

– Мне повторить еще раз? – процедила я сквозь зубы. – Я прошу покинуть мой дом.

И в этот момент выражение его лица разительно поменялось. Оно стало жестким, насмешливым и, я бы даже сказала, брезгливым.

– Ты что о себе возомнила, голь перекатная? Гордости где-то набралась, будто девица благородная… Или, может, ты думала, что я женюсь на тебе, а, Лизонька? – его губы скривились в язвительной усмешке. – Помещицы в дырявых платьях. Поплатишься еще за это, поняла? Надоела до чертиков…

Он окинул меня презрительным взглядом, развернулся и вышел из гостиной, а я только в этот момент почувствовала боль от ногтей, впившихся в ладошки.

– Зачем барин приезжали-то? – в комнату вошла нянюшка и, прикрыв дверь, с любопытством уставилась на меня. – Неужто…

В ее глазах засветилась надежда, но я не дала ее фантазии разгуляться.

– Вслед за маменькой за землями охотиться приезжали.

– Как это «за землями охотиться»? – Аглая Игнатьевна казалось, не могла поверить в такое. Ей, видимо, мечталось, что он возжелал на мне жениться и примчался с рукой, сердцем и остальными органами в нагрузку.

– Так, а вы бы, барышня, и сказали ему, мол, женитесь на мне. Тогда и половину земель получите, - принялась поучать меня нянюшка. – Хватит молчать да надеяться, что придут и замуж позовут! Время так быстро бежит, оглянуться не успеете, как старыми и никому не нужными станете!

– Не хватало еще себя предлагать! – я почти разозлилась, слушая ее речи. – У нас с Софьей Алексеевной чувство собственного достоинства имеется!

– Далеко вы на этом достоинстве не уедете! – буркнула Аглая Игнатьевна. – Достоинство! Тьфу!

Она ушла, а я вернулась к Тане.

Подруга все также сидела за столом, листая расчетные книги, и ее лицо не выражало ничего хорошего.

– Что-то ты быстро, - она на секунду оторвала взгляд от цифр. – Злишься, что ли? Что случилось?

Я поведала ей все, что произошло, и Таня возмущенно протянула: