Шрифт:
Одевшись без помощи Глашки, мы вышли из дома и только повернули в сторону черного двора, как услышали чьи-то приглушенные голоса и горькие всхлипы.
– Это еще что? – Таня прислушалась. – Плачет что ли кто-то?
– Вроде бы со стороны кухни слышится, - шепнула я, напрягая слух. – Точно, оттуда.
Недолго думая мы изменили маршрут, чтобы узнать, что там происходит. Когда голоса стали четче, я жестом остановила Таню. Разговаривали нянюшка и повариха.
– Неужто точно видели Марфушку с этим гаденышем?! – причитала Евдокия, тяжело дыша. – Я ж ее окаянную к рыбакам послала за щучкой! На уху… ушички хотела барышням сварить… О-ой… о-ой…
– Их Ванька Захаркин видел! – быстро затараторила Аглая Игнатьевна. – Мальчонка примчался, говорит, мол, видел, как Марфушку сын приказчика Потоцких в лесок повел!
– Горе-е-е мне-е-е! Ой, горе-е-е! – еще громче завыла Евдокия. – Я ж предупреждала ее, ругала! Говорила, чтобы с Сенькой этим не связывалась! Опозорила-а-а… а-а-а…
– Бежать надо, искать ее! Успеем еще! – нянюшка оказалась более собранной и сообразительной. – Не вой! Пошли!
– Что случилось? – я толкнула дверь и вошла в кухню. – Кто пропал? Кого искать надо?
Повариха покраснела, а нянюшка тяжело вздохнула, а потом тихо сказала:
– Знать вам этого не надобно, голубки. Сами разберемся. Пошли Евдокия.
Они выскользнули за двери, а мы недоуменно переглянулись.
– Не поняла… - Таня выглянула на улицу, и я вдруг услышала чей-то сдавленный вопль. Через секунду подруга за ухо втащила внутрь какого-то огненно-рыжего мальчишку с растрепанными волосами. У него под глазом сиял огромный фингал, а веснушки расплывались одно сплошное коричневое пятно.
– Ай, барышня, отпустите! – заныл он, танцуя на одной ноге. – Больно!
– Ты что подслушивал? Отвечай! – подруга отпустила его ухо. – Тебя как зовут?!
– Ванька я… Так интересно же, что Евдокия Марфушке сделает, когда та с позором вернется… - мальчишка улыбнулся, демонстрируя отсутствие одного из верхних зубов.
– Рассказывай, что случилось, - я присела рядом с ним. – Кто Марфушку увел?
– Семен! Сынок приказчика! – с готовностью принялся докладывать Ванька. – Я их видел у леска! И даже знаю, куда он ее…
– Куда? – в один голос спросили мы, начиная понимать, что произошло.
– Сворачиваете на тропинку, которая у кривой березы - она ведет прямо к старой хижине. Там раньше знахарка жила… Да померла той осенью, прямо под Покрову! – мальчик еще шире улыбнулся. – Марфушка Семену глазки каждое гуляние строила! Бестолковая! Правду говорят: бабы дуры!
– Поговори мне еще! – подруга поднесла к его носу кулак. – Мал еще!
– Далеко это? – я поднялась на ноги, чувствуя страх за молоденькую дуреху. Глупая девка!
– Не-а! Через огород пройдете, а там сразу и березу кривую увидите! – Ванька потер покрасневшее ухо. – А можно с вами, барышнечки?
– Только не отставай! – предупредила его Таня и, не сговариваясь, мы выскочили из кухни.
Наша компания промчалась вихрем по черному двору, пугая котов, которые с визгом разбегались в разные стороны. Я распахнула калитку на огород, слыша как позади сопит Ванька и сразу оценила увиденное - на огороде работы шли полным ходом. Но нам сейчас было не до этого. Хотелось спасти Марфушку. Дурное дело ведь не хитрое. Испортит девку, и все! Что хозяева, что слуги непутевые!
Хорошо, что никто из дворовых не оказался чересчур исполнительным и не бросился исполнять распоряжение по поводу ремонта забора. Мы протиснулись в довольно приличную дыру и прибавили скорость, заметив впереди переваливающуюся, будто утка Евдокию с еле успевающей за ней нянюшкой. Обогнав эту задыхающуюся от бега компанию, я помахала им рукой, слыша как в спину несутся причитания Аглаи Игнатьевны.
– Вот она, береза! – выдохнула Таня, тыча пальцем в кривой ствол. – Да, Ванька?
– Истинно она! – мальчишка бросился вперед и исчез в высокой траве, но через секунду из нее появилась рыжая голова. – Сюда!
Тропинка убегала между деревьями, минуя островки лесных цветов, головки которых слегка покачивались от теплого ветерка. Если бы не ситуация, то я бы точно остановилась, чтобы полюбоваться шикарной природой, но, увы, где-то совсем рядом чья-то жизнь неслась под откос.
Когда показались темные стены заброшенной хижины, я услышала плач и рванула так, что из-под моих пяток полетели комья земли, еще влажной от недавнего дождя. Возле дверей мы с Таней оказались одновременно. Подруга рванула ее на себя, она тяжело заскрипела, но все-таки открылась, обдав нас запахом плесени. В полумраке низкого жилища было трудно что-то разглядеть, и я чуть не упала, зацепившись о высокий порог. Маленькое окошко почти не пропускало солнечного света, но зад со спущенными наполовину штанами я увидела четко. Гаденыш повалил Марфушку на широкую лавку, а сам пристроился сверху, что-то бормоча ей на ухо. Девчонка плакала, пыталась отбиваться и, слава Богу, была еще одета…