– До свидания, ваша милость, - в один голос попрощались мы, стараясь, чтобы на наших сметанных лицах были видны радушие и доброжелательность. – До свидания, Дарья Николаевна.

Потоцкая взглянула на нас с подозрением, прищурив заплывшие глазки, и высокомерно кивнула в ответ. Она была далеко не глупой женщиной и, конечно же, заметила наше резко изменившееся поведение. Но Дарья Николаевна могла думать все что угодно, ведь не станет же она ставить нам в вину хорошее поведение и покладистость.

– Мои дочери еще умываются огуречным рассолом, - весело подмигнул нам Кирилл Яковлевич. – Чтобы белизна лица еще пуще засияла.

Они ушли, а мы облегченно опустились на стулья. Жутко хотелось смыть с себя застывшую сметану, которая лежала на лице жирной лепешкой.

– Пронесло, - тихо сказала Таня и потянулась за льняной салфеткой. – Все, не могу больше.

Она кое-как вытерла сметану, и я последовала ее примеру.

– У нас есть время до Троицы, - я понимала, что это очень мало. Но ведь человек может и горы свернуть, стоит только постараться. – Нужно искать дядюшку, а еще собирать компромат на Потоцкую.

– Ваньку пора в табор отправлять. Скоро стемнеет уже, - подруга посмотрела на вечернее небо, а потом вдруг прислушалась. – Слышишь? Свистит, что ли, кто-то?

Действительно, из жасминовых кустов доносился тихий свист, а вскоре я увидела рыжую макушку.

– Это Ванька!

Мы свесились с деревянного парапета с резными балясинами, и мальчишка сразу подбежал к нам. Он посмотрел по сторонам, а потом задрал голову, демонстрируя еще сильнее распухший нос.

– Вас у куста жимолости старая цыганка ждет! – зашептал он. – Она видела нас, когда мы с их цыганятами дрались! Говорит, что вам чегось сказать хочет!

– Это тебе она сказала? – происходящее становилось все любопытнее. – А как вы встретились?

– Старуха видать ждала, когда я там появлюсь! Страшная она какая-то! Глаза колючие, точно как шило! – Ванька выпучил глазенки, стараясь нам показать, насколько колюч и страшен взгляд старой цыганки. – Точно, ведьма она! Истинно вам говорю! Вы бы иконку с собой взяли, барышни! И ежели что - прямо в лоб ей! Ведьмы этого страсть как не любят!

– Беги к ней и скажи, что мы скоро придем! – сказала я, и мальчонка кивнул, а потом вытянул шею, разглядывая меня.

– А вы чегось, сметаной, штоль, мазюкались? Так она от фонарей не помогает…

– Иди уже! – прикрикнула на него Таня. – Кругом свой нос сунет!

– Так, а для чего его боженька приделал? – пожал плечами Ванька. – Запахи чуять, да совать везде!

Он захихикал и помчался прочь, отсвечивая грязными пятками.

– Еще и цыганка эта… - подруга плотнее закуталась в шаль. – Странно как-то все. Чего ей надо?

– Сейчас пойдем и узнаем, - решительно сказала я. – Может, что важное скажет.

– Ну, голубушки мои, как все прошло? – на веранду вошла Аглая Игнатьевна. – Ничего гости не заметили?

– Все хорошо, нянюшка. Не заметили, - успокоила я ее. – До суда только от синяков избавиться нужно.

– До какого суда? – всплеснула руками старушка. – Неужто не отступилась Дарья Николаевна? Так и метит в попечители?

– Еще и как метит, - хмыкнула Таня. – Очень уж ей хочется на наше добро руку наложить.

– Беда… беда… - покачала головой Аглая Игнатьевна. – Нету нам покоя… Ох, нету… А ведь я думала, что хорошая она… сердечная…

– Нянюшка, помыться мы хотим с Лизой. Устроишь? – Таня обняла ее за узенькие плечи. – А потом посидишь с нами, пока мы не уснем.

– Устрою, голубка моя… конечно, устрою, - старушка погладила ее по щеке. – А вы пока воздухом вечерним подышите. Оно для здоровья полезно.

Аглая Игнатьевна ушла, а мы помчались в конец огорода.

Цыганка сидела в траве, расправив свои цветастые юбки, и курила. Ее темное лицо обрамляли седые волосы, выглядывающие из-под платка, а запавший рот двигался, словно она что-то быстро говорила одним губами.

– Так это цыганка с рынка! – узнала ее Таня. – Что опасного человека нам в грозу предсказала!

Действительно, это была та самая старуха с бородавкой на длинном носу. Она подняла голову и хрипло рассмеялась:

– Хорошо отделали вас наши рома! Нужно было в табор, как есть идти, а не в парней рядиться.

– Что вам нужно? – спросила я, не разделяя ее веселья. – Вы что-то сказать нам хотите?

– Сашко внук мой. Вам нужно к нему идти, - цыганка стала серьезной. – Он вам сам все и расскажет.