Шрифт:
— Некогда отдыхать. Сюжетик выплыл — боюсь упустить.
— Ну-ну! Сюжеты, конечно, на дороге не валяются, даже на аллеях Дома творчества.
— Не валяются… Погода отменная — пойдем прогуляемся?
— Пожалуй. После вчерашнего мне — в самый раз проветриться!
Вечером, сложив черновики обратно и спрятав портфель в тумбу стола, Семен Сергеевич набрал в авторучку чернил, положил перед собой пачку сигарет и зажигалку, поставил поближе пепельницу, открыл рабочую тетрадь…
«На корабле, стартовавшем в декабре 3005 года с Южно-Сахалинского полигона в направлении созвездия Центавра, начинался обычный трудовой день.
За завтраком навигатор Боб Смит, расправившись с цыпленком табака, задумчиво произнес:
— Когда мы вернемся на Землю, моему сыну как раз придет пора отправляться в первый класс. Интересно, не введут ли снова к тому времени на наших благословенных островах телесные наказания в школах. Юные джентльмены совсем от рук отбились…»
Семен Сергеевич отложил ручку… Он уже сидел в уютной кают-компании звездолета среди милых его сердцу астронавтов, смотрел на их мужественные лица, выбирая, кто ответит Бобу Смиту и что именно скажет.
Из космической безбрежности XXX века были бесконечно далеки и заваленный снегом Дом творчества, и заботы завтрашнего дня, и привычная тревога за день послезавтрашний; и совсем уж абстрактно представлялась оттуда река Кама, одна из строек шестидесятых годов XX столетья на ней, и излом судеб двух людей, случайно встретившихся и навсегда расставшихся там — в своей давно отгоревшей молодости…
МАЭСТРО
(Из 2080-го года)
1
«Сто тридцать девять, сто сорок, сто сорок один, сто сорок два…» Роман сделал последний шаг и посмотрел на часы: на сто сорок два шага — от лестничного лифта до скамейки — ушло четыре с половиной минуты. Месяц назад хватало трех… Он привычно прислушался к бульканью в груди, задержал на несколько секунд дыханье и, сняв с головы берет, обмахнул им вспотевший лоб.
Два дерева с запломбированными дуплами и металлическими бандажами на шероховатых стволах, между которыми бог весть когда поставили скамейку (старые настолько, что для них не подходило уже слово росли), доживали свое на тихой набережной Канала, но не у самой воды, а в границах дворовой площадки, устало свешивая над панелью узловатые ветки. Влево от этого зеленого уголка, выбранного Романом для своих уединений, — мост при слиянии Канала с Фонтанкой, до него двести двадцать шагов; вправо по Каналу — еще два моста, до первого — триста пять, до второго — пятьсот восемь шагов.
Солнце, обогнув угол здания школы, запуталось в ветвях и, смягченное, едва ощутимо осветило лицо Романа. Двадцать лет назад он впервые, собрав все свои силенки, отворил плечом двери этой школы, десять лет назад — вышел из них после выпускного вечера, повернулся на каблуках, шутливо раскланялся и, посвистывая, пошел гулять с приятелями по ночному городу. И вот теперь…
За спиной, на спортплощадке, раздавались удары по мячу и мяча — в сетку ограждения, звучали извечные «Пас!.. Бей!.. Мазила!..» Лето уходило — ребята съезжались в город. Школьная спортплощадка… С нее все и началось когда-то.
…Роман заканчивал пятый класс. Погода стояла теплая, на дом почти ничего не задавали, и после уроков они подолгу — покуда с ног не валились от усталости — играли в баскетбол. Роману, опекавшему капитана соперников, высоченного Витьку Тарасова, приходилось тяжело, особенно под кольцом. Выручала хорошая прыгучесть, но далеко не всегда: рост — это все-таки рост. При одном из Витькиных проходов, пытаясь блокировать бросок, Роман в прыжке ощутил вдруг, как в груди слева что-то словно оборвалось. Он вскрикнул от боли и, приземлившись, тут же сел на корточки.
— Ты чего? — тронул его за плечо Витька, довольный своим очередным попаданием. — Ногу подвернул?
Роман промычал, мотая головой:
— Под ребрами…
Ребята усадили его на лавочку, сдвинув в кучу снятую перед игрой одежду, и стояли в нерешительности: что с ним делать? Витька Тарасов, кроме того что был на голову выше приятелей, имел в этой голове и несколько больше порядка, чем остальные в своих. «Не по годам серьезный мальчик!» — говорила про него историчка…
— Домой надо Ромку!