— Вначале было трудно. Сейчас все налаживается.

— Комплекс у вас интересный, скоро дела примет новый директор, молодой, но очень способный и энергичный.

Минне хотелось узнать, не тот ли это человек, которого она сейчас видела, не из семьи ли Мегудиных? Но Любецкий заговорил о другом:

— Хорошо, что мы теперь близко находимся друг от друга, можно будет чаще встречаться.

Внимательный, ласковый взгляд Любецкого смутил Минну; опустив глаза, она промолчала.

— Вот вам мой телефон. Звоните, приезжайте в город…

— Немного налажу работу, постараюсь приехать… И вы приезжайте…

Посидев еще немного у Минны, Любецкий, тепло попрощавшись, ушел. Минна проводила его до машины.

Возвращаясь в отделение, она опять встретила того же молодого человека, остановилась, спросила:

— Вы напоминаете мне одного человека. Как ваша фамилия?

— Мегудин.

— Вы сын Ильи Абрамовича?

— Разве я так похож на своего отца? Говорят, что я больше похож на мать.

— Нет, ваш отец именно так выглядел в юности, когда мы работали в колхозе имени Свердлова.

— Значит, вы его давно знаете?

— Очень давно. Мы вместе с ним в школе учились, вместе тут землю обрабатывали, поднимали целину.

— Интересно. Вы давно его не видели?

— Да, давно…

— Где же вы были?

— Я уехала на учебу, оттуда меня командировали в другую область, а сейчас вот я вернулась… А вы что здесь делаете?

— Я приехал сюда работать.

— Очень хорошо! Если будете работать, как ваш отец, наш совхоз скоро станет образцовым хозяйством.

— Буду работать как сумею. Мой отец говорит, что я сам должен проложить себе дорогу в жизни.

— Работать вы, конечно, должны самостоятельно, но учиться у вашего отца несомненно нужно. Учиться нужно всегда. Ваш отец тоже учился у многих, а теперь к нему едут учиться.

Через несколько дней Владимир Мегудин вызвал Минну к себе в кабинет и объявил:

— Я принял дела… Будем вместе работать. Давайте подумаем, как организовать дело, чтобы наше хозяйство развивалось как можно лучше.

Как и другие работники комплекса, Минна внесла много ценных предложений.

Владимир Мегудин внимательно выслушал, одобрил ее предложения. А после беседы как бы ненароком спросил:

— Мои родители знают, что вы здесь? Почему вы к ним не заезжаете?

— У них достаточно бывает гостей и без меня. Когда поедете домой, передайте им привет…

Мегудин знал Хавкина еще с довоенной поры, когда «Новые всходы» соревновались с передовым колхозом «Смидович», Фрайдорфского района. Представители этих хозяйств приезжали друг к другу проверять соцобязательства, бывали гостями в праздники, гуляли на свадьбах и весельях. Надолго осталась в памяти комсомольская свадьба Хавкина с учительницей Женей Цыпенюк. Много гостей съехалось из соседних поселков. Играл колхозный оркестр, пели и плясали парами и в хороводах. Стар и млад танцевали кадриль, «ножницы», гопак, краковяк. Со всех сторон слышались шутки-прибаутки и частушки на злобу дня.

Когда бригада Мегудина прославилась на всю округу, собрав небывалый доселе урожай пшеницы, бригада Хавкина опять решила вызвать их на соревнование, но Мегудина после совещания в Кремле назначили директором Курманской МТС, а Хавкина призвали в армию.

В лихолетье войны, вдали от родной земли, и уже после Победы Мегудин нередко вспоминал Хавкина. Жив ли? Где он теперь?

И однажды, приехав в область по каким-то делам, увидел на тротуаре человека, ковыляющего на костылях. Поравнявшись с ним и взглянув на него, Мегудин узнал Хавкина.

— Изя! — обрадованно воскликнул он. — Какими судьбами? Где обитаешь? Почему не давал о себе знать?

Ошеломленный Хавкин стоял и не мог промолвить ни слова. Немного помолчав, он сказал:

— Что о себе говорить… Сам видишь… Был тяжело ранен, уже почти на том свете был, но все же остался жив. Вот потихоньку и тружусь как могу… А вот о твоих делах слышал, читал!..

— А где работаешь?

— На производстве, но тянет к земле. С удовольствием пошел бы в колхоз, только в ногах остались осколки, снова учусь ходить…

— А почему их не удалили?

— Врачи советуют пока обождать… Две операции уже перенес.

— Что поделаешь… Хорошо, что голова цела. Еще поправишься. А потом где захочешь, там и будешь работать.

Слова Мегудина немного приободрили Хавкина. Ему нередко приходилось читать в газетах заметки и очерки о тяжелораненых и инвалидах, которые успешно трудятся в колхозах.

После недолгих раздумий Хавкин написал заявление в райком партии с просьбой направить его на работу в колхоз. Когда его вызвали в райком, он увидел там многих бывших фронтовиков, но ни одного тяжелораненого, да еще на костылях, не встретил. Поэтому инструктор, который должен был беседовать с ним, удивленно взглянув на него, спросил: