Оборотни – не чудовища. Это всего лишь другая раса. Мы любим своих избранников, обожаем своих детей и также как люди, заботимся о родителях. Да, в отличие от людей, истинные пары оборотней не могут жить друг без друга: если в паре нет мира, то рано или поздно война заканчивается всеобщим поражением. А ещё мы стайные животные – и потому иерархия в обществе куда больше значима, чем у людей. Мы – не хуже. Мы другие….

Отцепившись от Этьена, я заглянула в его сверкающие зеленые глаза.

— Откуда такая смелость, Тая? — улыбаясь и гладя меня по волосам, поинтересовался Этьен.

— Не знаю, — глупо улыбаясь, ответила я.

Я и правда не знала, откуда вдруг всплыло во мне это желание «пойти рыкнуть» на Валуа. Да и мой собственный оборот… обычно, я не могла контролировать свой облик только во время полнолуний, но так чтобы не отдавать отчета своим действиям с самого утра, безо всяких причин – такого со мной ещё не бывало.

— Моя смелая волчица, — прошептал мне на ухо Этьен, не преминув при этом поцеловать это самое ухо. – Вкусная, сладкая девочка, которую мне хочется съесть прямо здесь.

— Эмм… — я игриво фыркнула и снова сама, по своей воле потянулась к Валуа. Но тут женский крик, раздавшийся с лестницы, заставил меня резко очнуться.

Марк грубо тащил по лестнице, держа за волосы, полностью обнажённую женщину.

—Заткнись стерва, — рявкнул Марк, с силой дернув волосы женщины… та некрасиво пролетела вперед, громко причитая.

—Куда ты её? – спросил Этьен абсолютно спокойным, будничным тоном.

— После всего, что она сделала, это тварь достойна охоты…

— Я же сказал, никакой казни, — напомнил Этьен, зачем-то при этом добавив: — Самка.

— Поэтому вместо казни пускай гниет в клетке. — Марк тяжело вздохнул и пнул обнажённую красавицу по изящной точёной ножке. – Слышишь, сучка? За своё дерьмо будешь обслуживать наших ребят.

— Merci, merci, —шептала девушка, кинувшись целовать ноги Этьену. А когда она подняла голову, то я узнала её. Это была Джюли – та самая блондинка, которая издевалась надо мной в день приезда.

Только теперь эта высокомерная француженка сломленной куклой валялась в ногах у Этьена.

Страшное зрелище!

Клетка… обслуживать… сучка…. – эхом отдались в моей голове слова Марка.

Я почувствовала, что начинаю медленно оседать на пол.

А потом всё исчезло.

Этьен

В нашем мире осталось слишком мало вожаков.

Уже давно Альфе за счастье было иметь хотя бы одного наследника… пусть и не прямого. Племянники, двоюродные кузены, просто какая-то далёкая родня — главное, чтобы наследник обладал силой Альфы.

Без вожака ни один бета долго не удержит оборотней, не остановит одичание, не спасёт того, кого ещё можно спасти.

Альфы… да, мы обеспечивали порядок в стаях, мы держали оборотней под контролем, но мы и служили им, кладя на алтарь нашего служения собственную жизнь. Вожаки, не встретившие истинную пару, редко доживали до старости, превращаясь в одичалых ещё на середине своей жизни.

Поэтому-то отец, зная, что ему не посчастливилось встретить свою истинную пару, с самого раннего детства готовил меня к наследованию стаи.

Но всё равно, это произошло слишком рано.

В ту ночь я играл в машинки, когда внезапно почувствовал что… что я стал сильнейшим самцом в стае. Это я-то — щенок, который тогда ещё не мог даже полностью обернуться.

Не понимая, что происходит, я отшвырнул машинки в сторону и побежал к отцу.

Слуга не хотел меня пускать, но мне хватило всего лишь небольшого рыка вожака, чтобы он повиновался…

Я горько ухмыльнулся, поняв, что не вспоминал об этом моменте с того самого вечера. Получается, не просто так Луна Оборотней решила отдать под мою опеку Баевского воспитанника: не сильно мы с ним и разнились.

… я нашёл отца в гостиной. Он к тому времени уже позаботился о себе. Умирая, но при этом всё ещё сохраняя остатки разума, отец сухо рассказал мне о грехах моей матери.

— Она вытравила из своего тела твою сестру… И твоя болезнь – это был яд.

— Почему? – спросил я, ещё не особенно вникнув в слова отца.

— Она встретила свою истинную пару и пожелала избавиться от всех нас.

Отец захрипел, и я, подойдя к нему ближе, взял его за его окровавленную руку.

Отец умирал — ему пришлось свести счёты с жизнью, чтобы не отдать своё тело одичалому, и я всё это время молча стоял рядом с ним, держа его за руку… Под дикие крики моей матери.