Она то ли услышала, то ли почуяла меня – и теперь кричала, требуя выпустить её на волю.

Когда отец окончательно затих и разжал мою руку, я пошёл на звуки материнского голоса — самое естественное, что мог сделать ребенок, только что потерявший одного из родителей.

Мать… в полумраке комнаты я увидел её руки, которые она просовывала сквозь кованые прутья клетки.

— Сынок… Этьен, дорогой, иди, выпусти свою мамочку. Твой отец сошёл с ума, он просто…

Я послушно подошёл к отцовской кровати и присел на корточки, чтобы встретиться с матерью взглядом.

Она плохо выглядела. Всегда нарядная, высокомерная герцогиня Мадлен де Валуа сейчас напоминала нищенку-попрошайку: спутанные волосы, грязное, замызганное платье…

Только улыбка по-прежнему была мамина.

— Этьен, сыночек, выпусти меня, — дотянувшись до меня через прутья клетки, она гладила меня по лицу, мягко приговаривая. – Твой отец был не в себе, он помешался… ты же знаешь, как это бывает с оборотнями…Но это ничего. Как только ты меня выпустишь, мы найдешь Патрика – и все вместе на время уедем из этого замка. Слышишь, сыночек?

— Какого Патрика? – спросил я задумчиво. – Сегодня одного казнили по приказу отца.

— Что?????— любящее лицо моей матери исказилось до невероятной степени. На меня смотрела кровожадная, разъяренная волчица. – И ты, маленький ублюдок, ничего не сделал??? Дерьмовый мальчишка! Как жаль, что ты выжил! Видимо, яд был недостаточно сильным!

Она всё говорила, говорила, и говорила, в то время как её когти всё глубже впивались в моё лицо.

Но я всё же вырвался.

И понял, что отец был абсолютно прав.

Что тварь, которая сейчас находилась под кроватью моего отца, не была больше моей матерью.

Я…

Я вернулся в комнату, где оставалось тело отца, и подобрал оружие, с помощью которого он лишил себя жизни. Преподаватели рассказывали мне, что, несмотря на быструю регенерацию, не все раны могут быть исцелены – если правильно использовать разрывные пули, то даже вожаки не смогут дать отпора.

Отец хорошо знал, куда направлять оружие…

Я же только начал этому обучаться, но мои проблемы в знаниях лихо компенсировались жаждой мщения.

Не помню, как я оказался в спальне отца с поднятым на изготовке оружием в руке. Тварь, которая когда-то родила меня, снова начала прикидываться моей матерью, но я ей уже не верил.

Я собирался ей отомстить за отца, за нерождённую сестру…но меня остановили.

Врач, которого где-то нашёл мой отец; волшебник – лекарь, который каким-то образом сумел спасти меня от сильнейшего яда, вовремя отобрал у меня оружие.

— Не стоит, — сверкнув черными глазами, произнес лекарь, одним жестом убирая следы когтей моей матери с моего лица. – Иначе это будет преследовать тебя всю жизнь. Оставь грязную работу палачу.

Он оказался прав.

Я всего лишь отдал приказ о её казни – и то не сам, а через опекуна, но память о лживой суке всё ещё тлела в моей памяти.

Вот почему я никогда всерьёз не рассматривал идею договорного брака и даже всячески уговаривал Бая от его идеи породниться со Степановым.

Впрочем, все самки — лживы, за небольшим и очень редким исключением.

Я верил Насте – она умерла за Кирилла; я верил Наташе — она спасла Севера, я верил Але – просто потому, что после всего пережитого эта девчонка боялась даже собственную пару, чего уж говорить о других кобелях.

А Тае я не поверил.

Слишком разнилось то, о чем я мечтал с тем, что получил.

А она…

Оседая на пол, она схватилась за меня, передавая мне все свои чувства, свои мысли, свои страхи.

Не знаю, как ей это удалось, но Тая как будто побывала в прошлом: в её кошмаре, под моей кроватью была вновь вмонтирована клетка, точь в точь какая же, в какой содержали мою мать.

??????????????????????????

Но только вместо похотливой лживой суки, там находилась Таис.

Она тоже тянула ко мне руки и тоже рыдала… только просила она не за любовника, из-за которого разрушила всю свою семью.

Она вымаливала разрешение увидеть нашу дочь.

Ничего больше.

Баюкая её тело на своих руках, я с ужасом осознавал, что это был не тот страх, который она принесла с собой. Он появился у Таи здесь, рядом со мной.

И самое страшное, что именно я стал этому причиной.

Поудобней перехватив Таис, я почувствовал, как под её грудью бьётся мой ребенок — мой долгожданный первенец. Малышка пиналась и будто привлекала к себе внимание, впрочем, тут же моментально успокаиваясь под моей рукой.