— Знаешь, при применении каждого лекарства возможны побочные действия… Но людям приходится принимать их, поскольку лечебный эффект того стоит.

– В отношении ребенка – пусть даже ещё не рожденного – решение должны принимать оба родителя. Да, плод находится в теле женщины, но отцы имеют такие же права решать судьбу своего потомства, как и матери, их носящие!

Сглотнув, я заметила:

— А если угроза как раз со стороны одного из родителей? В твоей стае не всем весело живётся. Лера, вот хотя бы… скажи, чем эта милая девочка заслужила такое к себе обращение? Отец погиб, отчим – бывший бета, да и нынешний бета не просто её сводный брат. За что с ней так обращались в родной стае, а?

Я криво усмехнулась.

—А сама я… Ты вот сказал, что я должна была стремиться стать частью своего нового дома – дома, где мне было так плохо, что не хотелось жить.

— Ты должна была сказать мне, — вздохнул Этьен.

— Ты тоже был частью проблемы, — замотала я головой. – Ты злился, рычал... принуждал к сексу.

— Это я ещё сдерживался, — усмехнулся Валуа. – Ты не представляешь себе, что это такое: находиться рядом со своей новообретённой истинной парой, которая держит тебя на расстоянии вытянутой руки.

Он невесело рассмеялся.

— Даже у людей существует «медовый месяц для новобрачных». А что было у нас? Ты то принимала меня, то отталкивала, то всеми возможными способами демонстрировала, насколько тебе противен и я, и моя стая.

Я изумленно уставилась на Валуа.

— Ты силой заставил меня сесть на самолёт, покинуть родную страну ради чужой культуры и чужого мужчины.

—Ты моя истинная пара, — рыкнул Валуа, сверкнув волчьим взглядом. – Место самки априори рядом с её самцом.

—Но я не выбирала тебя в качестве этой самой пары! – в сердцах воскликнула я.

—Аналогично, — медленно процедил Этьен. – Только я, в отличие от тебя, интересовался твоей культурой, твоей семьёй, твоим прошлым. В то время как ты воротила от меня нос, мои парни рыскали по России, пытаясь понять причину, по которой твоей отец уехал из родной стаи. Мы искали старого одичавшего на территории Сибирской стаи – там, где обитают все одичавшие; прочесывали архивы, пытаясь найти хоть следы Анатолия Кузнецова. И знаешь, сделать это было совсем непросто: у сибирской стаи не осталось никаких записей о том, что произошло с твоим отцом. Я не буду рассказывать, столько сил и тысяч евро мы потратили, чтобы найти останки твоего отца…

Я потрясённо замерла.

—Что?

—Твой отец помогал своему Альфе в расследовании, благодаря которому пару лет назад нам удалось спасти огромное количество оборотней. Но вот он сам…

Этьен невесело усмехнулся.

— Они даже не прикладывали к его смерти никаких усилий. Хватило того, что в последние два месяца он пропускал праздник полнолуний и то, что его истинная пара много лет не подпускала его к своему телу.

Я вспомнила ту жуткую холодную ночь – и невольно поёжилась.

— Ты знаешь, как он умер?

—Они соврали Баевским парням, что выпустили одичалого на свою территорию, но нам удалось установить, что его убили.

— Как убили… — прошептала я, сцепив пальцы в замок.

—Застрелили в затылок. Он не мучился. Смерть, как сказал мой эксперт, произошла мгновенно… Да и не отец это твой уже был, а животное, заставшее в промежуточной фазе обращения. Его останки недавно перезахоронены на родной для него земле – в российской части Баевской стаи. Там, кстати, у тебя имеются и вполне живые родственники: твоя двоюродная тётка с дочерью.

—А…родственники?

Я в очередной раз уставилась на Этьена.

— Тетка?

— Я собирался устроить тебе сюрприз и привести их на Представление стае нашей дочери.

Я моргнула, пытаясь собрать воедино всё, что только что сказал Этьен.

—Когда ты об этом узнал? – мой голос был не столько слабым, сколько донельзя изумлённым. – Я имею в виду, про отца?

—Это так важно?

—Но…

Валуа смерил меня высокомерным взглядом.

—Хороший Альфа заботится о своих подданных, а хороший муж не допустит, чтобы его беременная пара переживала больше, чем это необходимо.

Я только и кивнула, вроде бы признавая за ним правоту. Почему «вроде бы»? Потому что я ни в чем уже не была уверена.

Словно я опять вернулась в то время, когда доктор Натан Кошински смешивал в моей душе черные и белые воспоминания, меняя их местами, извращая саму суть моего прошлого и всех моих эмоций.

Точно как вот этот разговор.

Я не понимала, как мои страхи, которые я наконец-то осмелилась высказать Этьену в лицо, трансформировались в чувство стыда за то, что в отличие от него, и я правда сделала ничтожно мало, чтобы принять свою новую жизнь.