Видимо, все мои сомнения были написаны у меня на лице. Соболев точно подумал, что я сяду в его автомобиль — даже дверь мне пошёл открывать; но я, помахав мужу рукой, отправилась к машине вместе с мамой. Несмотря на то, что сестра была частью моей семьи, которую я обязана была принимать любой: хорошей или плохой, доброй или лживой, сейчас Анька перешла границу, заставив бабушку отвечать за свой поступок. И потому, я решила, что в этот раз ей придется подождать.

Глава 24

Бабушка пришла в себя уже к вечеру.

Мама расплакалась, рассказала бабуле враньё Соболева про заказ конкурентов, потом мы поплакали уже все втроём, а затем пришла медсестра и сделала нам с мамой суровое внушение.

Затем, во время вечернего обхода врачи предложили маме поставить ей самой укол успокоительного — даже не предложили, а посоветовали, убедив мамулю, что небольшой отдых ей не повредит – мол, бабушка всё равно скоро заснёт (сон лечит , и ей самой тоже надо отдохнуть перед завтрашним днём.

На удивление, мама не стала упираться и согласилась с предложением врачей. Как она мне потом шепнула, количество мониторов и врачей, следящих за этих мониторами, убедили мою мамулю в том, что за состоянием бабушки внимательно проследят и без её дилетантских страхов.

— Это всё Дима, — с придыханием произнесла мама, — Ты видишь, как нас тут обхаживают? Как королев.

В этот момент одна из зашедших в комнату сестёр – хозяек, принесла маме полотенце и чистое постельное белье, чтобы постелить его на диванчик. Мама после укола уже начала зевать, и я решила откланяться, пообещав заехать с утра.

Время было позднее, и я рассчитывала сегодня смирить свою гордость и попросить своих соглядаев довести меня до дома. Но на стоянке возле больницы меня ждал Соболев.

Он курил, жмурился от дыма, и поглядывал на выход, явно поджидая меня.

Я вдруг подумала о том, насколько несправедлива эта жизнь: вчера я бы сделала вид, что не знаю его — не хочу его ни знать, ни видеть; но сегодня… Он был и оставался монстром — моим персональным монстром; но я не могла не признать, что сегодня Соболев многое сделал для моих родных.

А потому, я заставила себя к нему подойти.

— Спасибо тебе, — просто произнесла я.

Соболев передёрнул плечами, явно недовольный моей благодарностью. Выбросив сигарету, он сжал мои плечи своими руками, и тихо процедил:

—Ты не должна меня благодарить. Ты – моя жена, а не служащая и не объект благотворительности.

— Жена? – я истерично рассмеялась. – Жена!

Нервы всё-таки не выдержали.

Я сначала начала смеяться, затем плакать, затем отбиваться от объятий Соболева. Последнее не вышло — Соболев никогда не проигрывал.

Он прижимал меня к себе и ничего не говорил — молчал! Молча же поглаживая меня по спине.

Наконец, меня немного отпустило.

Высвободившись из его рук, я отступила в немного сторону от него, чувствуя, что близость Соболева мешает мне нормально думать.

— Как себя чувствует Светлана Владимировна? – спросил Соболев, доставая новую сигарету. — Я узнавал у врачей о состоянии твоей бабушки. Но про маму они не в курсе.

— Она вымоталась, но врачи предложили сделать ей укол успокоительного. Она осталась ночевать в комнате рядом с бабушкиной палатой.

Соболев молча кивнул.

— Это хорошо, что они обе будут находиться под наблюдением профессионалов, — выдавил он из себя через какое-то время. — Садись, я отвезу тебя домой.

— Ко мне домой? — спросила я на всякий случай. Я настолько устала, что сил ругаться или пререкаться с Соболевым у меня уже не было, как и не было сил на вторую ночевку втом доме.

— Туда, где ты временно живешь, — уточнил Соболев, не называя это моим домом.

« В глобальном смысле он прав», — уныло подумала я. — «Это не моя квартира, и живу я там на птичьих правах».

— У нас завтра вечером приём у губернатора, — напомнил Соболев, когда мы практически подъехали к моему дому. — К сожалению, совсем пропустить прием мы не можем.

—И во сколько за мной заедет Марина? — усмехнулась я. — Можешь попросить заехать в больницу — завтра первым делом я хочу проведать бабулю.

— Почему ты меня об этом спрашиваешь? – удивился Соболев. — Когда Марина тебе ассистирует, она твоя подчиненная, а не моя.

— Подчиненная… , — многозначительно протянула я, — ну конечно.