Что будет дальше?

Если мы не придумаем решение проблемы, через десяток лет в мире останется только неразумная жизнь тварей с морских глубин.

Сколько островов осталось? Сколько крови прольется за право поселиться на них? И как долго они продержатся над водой?

Я всегда любила море, но сейчас оно превратилось в равнодушного убийцу. Не победить его, не договориться.

А если мы не остановим отступницу, и она убьет императора, то последние годы перед катастрофой превратятся в бесконечную бойню.

Раздался стук в дверь, и я подскочила.

Тело тут же отозвалось на движение ломотой во всем теле.

Оказывается, я умудрилась задремать под грустные размышления, сидя в кресле.

Размяла шею. Пошла к двери, на ходу стягивая шубу, которую так и не сняла вчера. Только расстегнула во сне, иначе бы совсем спарилась.

Сколько сейчас? Часы показали половину седьмого утра. Кто мог прийти в такую рань?

За дверью стоял встревоженный Александр.

Я сразу же отступила, впуская его.

Он вошел и, едва дверь захлопнулась, стиснул меня в объятьях.

— Ника похитили, — вместо приветствия выдохнул он мне в волосы.

— Что?!

Как бы ни было приятно находиться в его руках, отодвинулась, вглядываясь в лицо. Он не был уличен в таком поганом чувстве юмора.

Но Александр не выглядел веселым. Скорее раздавленным.

— Я приехал с утра во дворец, а его нет. Только записка на столе.

Он протянул мне желтоватый лист. На нем печатными буквами было написано следующее:

«Император будет в безопасности, если ты принесешь темный кинжал завтра в полночь в пещеру. Если до часу ночи не принесешь кинжал— император умрет. Если до полуночи у пещере явится хоть одна живая или неживая душа — император умрет».

Я молчала, пытаясь собраться с мыслями.

Первым заговорил советник:

— Я даже не знаю, о какой пещере идет речь.

Столько горечи и боли было в его голосе, что я внутренне содрогнулась.

— Я знаю, — сказала.

Он, не веря, уставился на меня.

— Она недалеко от столицы. Меньше получаса езды. Там умерла Кэс.

Александр все так же прожигал меня взглядом.

— Думаю, это что-то типа ритуального зала Единого Бога, — пояснила. — Он отводит от себя людей. Я ни за что бы ее не нашла, если бы не шла на зов Кейсиди.

Тишина.

— Там не действует ни магия, ни сила, — не выдержала молчания. — Нам понадобится оружие: огнестрельное и холодное.

— Ты готова отдать кинжал? — хриплым голосом спросил Александр.

Удивленно подняла брови.

— Ты сомневался?

— Это единственное оружие против отступниц, я бы не стал просить, — пояснил он.

Было неприятно. Он решил, что эта темная железка для меня будет важнее, чем жизнь императора. Чем жизнь его брата.

— Хочешь на трон? — уточнила довольно жестко.

— Нет, — тихо ответил Алекс.

— Значит, надо собрать отряд. Я приведу к пещере…

— Ты никуда не пойдешь, — решительно перебил он.

Конечно. Прямо сейчас.

— Алекс, — негромко, но твердо начала я. — Есть моменты, в которых я готова пойти на уступки. Есть другие, когда меня можно переубедить здравыми аргументами. И есть третьи. Сейчас такой.

— Упрешься рогом? — достаточно грубо спросил он.

— Упрусь, — не стала спорить. — Если я не иду, значит, никто не идет. Хрен вам, а не пещера.

Александр нахмурился. Пристально всмотрелся в лицо, пытаясь найти ответы на тысячу невысказанных вопросов. Минуты тянулась. Мне все сложнее было выносить его взгляд.

— Почему? — наконец спросил он без капли гнева.

Я не выдержала. Отвернулась рывком. Потом и вовсе отошла к окну, вглядываясь в туманную темноту за стеклом.

Советник подошел ко мне. Встал так близко, что спиной я чувствовала тепло его тела даже сквозь китель. Но не прикоснулся.

— О том, что второй кинжал у меня, знал только один человек в мире, кроме тебя, — прошептала я. — Даже Криста не знала.

Александр не торопил.

— Сатхи, — выплюнула я.

Эта мысль грызла меня изнутри еще с того вечера, когда я забрала кинжал из пещеры. Почему та женщина искала его в пещере и в моём номере? Но тогда я придумала оправдание, будто это Кэс рассказала сестрам-отступницам, что отдаст его мне.

Эмоции рвали изнутри. Пальцы сжались в кулаки, словно предстояло сразиться с Сатхи прямо сейчас.