Стессель выглядел несколько растерянно, возмущение у него схлынуло. Все правильно — многие люди относятся к лести насторожено, если это блюдо неумело подают. А нужно всегда играть на противоречиях, в военной среде отношения порой как у скорпионов в банке, и любой генерал априори либо завидует, или ненавидит другого коллегу с золотыми беспросветными погонами. Ведь недаром Наполеон говорил, что любой солдат носит в своем ранце маршальский жезл. Носит то, он носит, но маршалов мало, и чтобы достигнуть этого чина, нужно прошагать не только по неприятельским трупам, но и по своим «собратьям» и «товарищам по оружию».

А как иначе?!

Удачливому не только завидуют, его дружно ненавидят — ведь он поднялся вверх, и теперь командует своими соратниками, что превратились в его подчиненных, и при этом считают себя более достойными выдвижения, так как они талантливей, только их «обнесли» и с наградами, и чинопроизводством. И порой генералы искренне счастливы, когда их даровитый коллега терпит поражение, и со сверкающей вершины властного Олимпа падает обратно в их среду, а то и ниже. Вот тут нужно воспользоваться моментом, и затоптать в самую грязь, чтобы больше не вздумал подняться!

А к потерям «серой скотинки» в шинелях нужно относиться философски, и повторять мантру — «война без потерь не бывает». Прав был старый пройдоха, фельдмаршал Шереметьев, сказавший по этому поводу предельно четко и цинично — «бабы еще нарожают»!

— Держать Порт-Артур, Анатолий Михайлович, нужно до последней возможности — он ключ к этой войне. И падение крепости станет поворотной точкой в этой войне, вот тогда Россия точно в ней потерпеть поражение. И на армию генерала Куропаткина не стоит надеяться, достаточно на карту взглянуть, и все сразу станет ясно. Единственный железнодорожный путь через всю Сибирь — двенадцать пар поездов в сутки. Убого до крайности.

Ухтомский говорил спокойно и вроде как безмятежно, хотя был собран как никогда. Необходимо было найти «увесистые» доводы, он нуждался в таком союзнике как Стессель.

— Питать армию, особенно полумиллионного состава крайне непросто, но дело в том, что нам и такой численности не хватит. Да, в Японии сорок миллионов населения, у нас сто сорок, но своим численным перевесом мы воспользоваться не сможем. Ресурсы Сибири ограниченны, вернее скудны, населения чуть больше десяти миллионов. К тому же железную дорогу вокруг Байкала только строят, в декабре, а то и январе лед встает, а потом до апреля только ледовая переправа на десятки верст. С такой логистикой питать миллионную армию практически невозможно.

— Вся надежда в этой войне была именно на флот, но он оказался не способен захватить господство на море!

— А по тем же причинам что и армия, Анатолий Михайлович. Мы не способны были перевести в здешние воды достаточное количество кораблей, причем пять лет назад военный министр сделал ошибку, за которую сейчас предстоит нам все в Порт-Артуре расплачиваться.

— Интересно узнать какой просчет был допущен генералом Куропаткиным, Павел Петрович?

— Дальний! В нем нужно было обустраивать главную базу флота, из залива можно выходить нашим броненосцам в море в любое время, не зависеть от ежедневных приливов и отливов. А двенадцатидюймовые пушки кораблей не позволили бы японцам даже подойти к укреплениям на Цзинчжоуском перешейке, тем более фронт в три версты можно укрепить гораздо легче, чем двадцать верст нынешних, весьма протяженных позиций, толком не оборудаваных, и с недостатком артиллерии и полевых частей. А займи Дальний, в том случае никакой десант под Бицзыво нам был не страшен!

— Что сделано, то сделано, Павел Петрович, потому генерал Фок не стал удерживать позиции на перешейке.

— Да понимаю я все, Анатолий Михайлович, но тут главную ошибку допустил флот — не нужно было держать наши броненосцы на внешнем рейде, лучше бы их отвели в Дальний. Тогда бы японцы до сих пор штурмовали позиции у Цзинчжоу, и все было бы для них впустую, командуй я флотом. Ведь предлагал наместнику и Витгефту еще перед войной, но мне было отказано, а Старка не переубедишь, — Ухтомский видел, что его слова как бальзам подействовали на Стесселя.

— Все десантов боялись, а разве они возможны?! Северное побережье мелководно, туда транспорты с войсками не подойдут. От Дальнего до Артура бухт много. Но там небольшие глубины, десант не высадишь. Хотя меня штабные наместника убеждали, что высади японцы хотя бы полк, ваши дивизии оказались не в силах его сбросить в море обратно…

— Беспардонное вранье, — рыкнул Стессель, — вдоль всего побережья были выставлены посты и направлены роты с командами. Переброска целой бригады с артиллерией в любую точку побережья заняла бы меньше суток! Да и флот был обязан принять меры к уничтожению десанта, и не допускать подобного афронта, какой случился в Бицзыво. Можно было направить туда миноносцы, если нельзя пойти с броненосцами. Но намес…, но тут моряки допустили страшную ошибку!

Стессель осекся, когда хотел упомянуть адмирала Алексеева, и моментально поправился, свалив все на «обезличенное». Вот только Ухтомский упускать такой момент не захотел, и, пожав плечами, с презрением бросил в адрес своего непосредственного начальства, что всячески третировал его по службе. Так что нужно было четко показать свою позицию:

— Если законнорожденные дети не получают порой должного образования и воспитания, то что взять с непризнанного бастарда! Первыми с тонущего корабля всегда бегут крысы!