– Марек, нет!

Собрала последние силы и попыталась увернуться, выскользнуть, сбежать, но нечеловечески крепкие руки преградили ей путь к спасению, на миг оставив несчастные колготки. Марек недовольно фыркнул, видимо, потому что его отвлекли, ему помешали…

– Не будь животным, отпусти!

Ее крик ушел в пустоту, отпускать ее не собирались. Впрочем, и она не собиралась отступать. Злость придала ей смелости, и Агнешка, недолго думая, вцепилась зубами в преграждающую путь руку – от неожиданности хватка Марека ослабла, и девушка выскользнула на свободу. Но та не была долгой.

Рывок, вскрик и удар по лицу последовали сразу же. Удар был такой сильный, что Агнешка отлетела на несколько метров и упала. На миг в глазах потемнело, а когда прояснилось, увидела она, как чудовище подходит к ней. «Он убьет меня», - пронеслось в голове, и Агнешка зажмурилась, проклиная день, когда решила оставить Марека себе. Она ждала удар, ждала продолжения кошмара… Но больше ее никто не тронул.

Она не сразу услышала возню где-то рядом – собственные всхлипы заглушили и причитания матери, склонившейся над ней, и крик отца, и глухие удары. Молчал лишь Марек – когда Агнешка осмелилась открыть глаза, увидела она, как парень вжался в стену и прикрыл руками голову, молча, безропотно снося удары ее разъяренного отца.

Агнешка взвыла, вцепилась в длинные спутанные волосы дрожащими пальцами, осознав, что виной всему была она. Это она превратила Марека в животное, она загубила и его жизнь, и Яринки, и свою собственную.

– Мама… мамочка… - задрожал ее голос от тепла и ласки маминых рук, обнимающих ее. – Что я натворила, мамочка!

Она кричала, дрожа от отчаяния, а Марека тем временем убивали прямо у нее на глазах. За нее, непутевую, убивали.

– Но я же не хотела… Я не хотела этого… Я не этого хотела!

Глава 27

Ярина перебирала сушеные травы и молча слушала байки Агафьи. Добрая женщина всячески старалась отвлечь, хотя бы байками, но мысли Яринкины были далеки отсюда. Потухший взгляд той, кого еще недавно сравнивали с солнышком, равнодушно блуждал по сухим веточкам и лишь изредка касался лица знахарки – девушка даже улыбалась иногда, кивала, но как-то невпопад получалось. Мысли ее витали дома. Она думала о любимом, о сестре и о том, как убедить Агнешку снять чертов приворот.

Поздним вечером гостей они не ждали. Но в дверь вдруг заколотили – не стучали, а именно колотили, нетерпеливо и требовательно.

– Кого это в такой час принесло? – удивилась Агафья и пошла открывать.

Яринка, отложив работу, отправилась следом. Каково ж было ее удивление, когда на пороге дома она увидела Агнешку – зареванную, взлохмаченную, с синяком на опухшем лице и разбитой губой.

– Ярина…

Ее трясло, она захлебывалась слезами, не в силах ни слова сказать внятно, но Яринка уже поняла: случилось что-то плохое.

– Что с Мареком? – неживым голосом спросила она сестру, но ответа не последовало – Агнешка только ревела в голос и смотрела на нее умоляющими виноватыми глазами.

Босая, как была, в легком ситцевом платье, Ярина выбежала из дома знахарки и как ошалелая бросилась домой, не замечая ни холода ночного октября, ни боли, когда сухие ветки и мелкие камешки впивались ей в ноги. Она бежала, моля лишь об одном – чтоб он был жив, – и корила себя за то, что малодушно сбежала, спряталась от собственной душевной боли в чужом доме, а Марека оставила одного. Что с ним теперь? Что за вид у Агнешки? Что случилось у них, раз Агнешка сама прибежала к ней?

Ярина влетела в дом и оторопела от увиденной картины: мать с трудом сдерживала отца, рвущегося к стонущему на полу окровавленному Мареку. И явно отец переживал не за состояние парня; в глазах его, в голосе слышалось только одно желание – убивать.

– Не смей! – Яринка бросилась к Мареку, закрывая его собой от отца. – Не смей, папа.

И только тогда, увидев ее, Андрик немного пришел в себя, стряхнул с себя вцепившуюся Асю и сделал шаг назад. Хоть бешеный его взгляд все еще скользил по телу, лежащему за спиной дочери, но Андрик отступил, бросив напоследок:

– Прости, дочка, но я убью это животное, если оно еще хоть раз кого-то тронет. Как бешеную псину убью, Ярина, и никто меня не остановит!

Когда отец ушел, Ярина опустилась на колени перед избитым парнем.

– Марек, ты слышишь меня? Посмотри на меня, прошу тебя, - плача, молила она.

Глаза он не открыл, на голос ее не отреагировал. Но и не сопротивлялся, когда она попыталась его приподнять, когда уселась рядом с ним на полу и обняла, прижала его голову к своей груди; когда осторожно прошлась по его лицу, стирая кровь. Полуживой, он был на грани забытья.