Часть плана, небольшую, можно спрогнозировать, — захват поверхности планеты, но к этому так или иначе стремились все властители до него. Нет, было что-то ещё, что-то лежащее за рамками понятной внешней политики. Однако, что может сделать он, один, для того, чтобы выяснить все детали и при необходимости помешать этим планам? Хотя… Не один. И на очень важном направлении. Можно затянуть поиски розового золота, наблюдая за Союзом с поверхности и внешних слоёв Пещеры. И до того, как флаеры его отряда достигли стены грота, граф принял решение.

***

Прошли годы. После ухода отряда графа Реста Аурея в Пещеру Роб-Рой оказался полновластным хозяином Империального Союза. Он увеличил Стратегический Потенциал на пять процентов, что было выдающимся достижением за короткий срок, учитывая поистине огромные размеры того. Гигантские средства расходовались на исследования в области новых видов вооружений, самая мощная программа велась в Береговом исследовательском центре.

Там был создан задел для тяжёлого пехотного скафандра, как мощной платформы для действий не только на Земле, но и в любых атмосферных условиях и без неё. Обкатывалась космическая техника, конечно, в условиях подземной атмосферы и силы тяжести, натурные испытания должны были продолжиться после занятия плацдарма на Поверхности.

Успехи в этой области не могли скрыть назревавшего политического кризиса в стране. Роб-Рой был вынужден провести ещё одну чистку, — на этот раз полицейскую, выявляя бунтарей среди простых граждан. Провели усиление военных гарнизонов во всех городах, только это проблемы не решило, — во время масштабных беспорядков в Береговом солдаты обоих Береговых легионов отказались останавливать толпу, и за дело пришлось взяться дружине императора, к тому времени выросшей до трёх легионов.

Красивейший и вольнолюбивейший город Македонии утопили в крови, — несколько тысяч убитых, десятки тысяч раненых и пропавших без вести. Страна ужаснулась, во многих других городах власти превентивно запретили даже мирные демонстрации. Напрасно Роб-Рой обвинил во всём легата Андского, отдавшего приказ стрелять на поражение, снял его со всех должностей и отправил в тюрьму, напрасно запретил своим дружинникам отныне вмешиваться в беспорядки, — его популярность уже исчезла, растаяла, как дым.

Империальный Союз теперь стал для императора пороховой бочкой, только пока отсутствовал лидер, способный зажечь у неё фитиль. Теперь он мог полагаться лишь на армию, и то не на всю, и на свою дружину, — она была повязана кровью. Береговой же получил неофициальное прозвище «бунтарской столицы», и увеличивать гарнизон император теперь опасался, — а вдруг столь масштабная военная сила выйдет из-под контроля? Однако вскоре в Союзе повеяло «ветром перемен».

***

В лагерь Реста вернулся отряд, проведший длительное время на Поверхности, они искали достаточно глухое место для звездолётов космического флота, получившего предварительное название — Македонианская Эскадра. Людей в нём было немного, но возглавлял их сам граф, он считал это дело более важным, чем наблюдение за рутинной работой мастерских.

Их встречали несколько человек, — праэтор Гронтервиль, исполнявший обязанности командира отряда, остававшегося в лагере, адъютант Реста Френмен, двое солдат караула и Эрл Авлети, бывший сотрудник Внешней разведки, теперь служивший комиссаром императора в отряде. Френмен был явно чем-то взволнован, но он всего лишь подал условный знак графу, мол, есть о чем поговорить, и кивнул на Авлети, — без лишних ушей. Рест со своими солдатами разгрузил имущество отряда, сдал его на склад и направился в свою палатку отдохнуть после перехода.

Он уже почти уснул, когда у входа раздался тихий голос адъютанта.

— Граф, есть очень срочный разговор.

Рест откинул полог и впустил Френмена. Однако он был не один, позади него стоял человек, который чем-то показался графу знакомым.

— Это Магон Марк, позавчера он скрытно пробрался в наш лагерь и сообщил мне кое-что, представляющее интерес.

— Магон Марк? Что-то знакомое…

— Я бежал на Поверхность несколько лет назад, — сказал преторианец, — за мной охотились все агенты императора. Неофициально я — самый опасный для него человек.

— Самый опасный? Насколько я был в курсе последних событий, ни один «народный вождь», тайно противостоящий диктатору, не смог бы этим похвастать.

— Я не хвастаю, граф. Эти ваши «народные вожди» не обладают той информацией, что есть у меня. Вы сказали — «диктатор», и значит, я не ошибся, и вы тоже в оппозиции к нему.

— Я не стал бы так утверждать. Оппозиции, как реальной силы, в Союзе на данный момент не существует.

— Тем не менее, именно вы приняли решение тихо саботировать поиски розового золота, чем крайне недовольны наблюдатели.

— Если судить только по этому, — усмехнулся Рест, — тогда вы правы.

— Я знал вас раньше, до прихода императора к власти. И знал также, что вашу позицию нужно просматривать в делах, а не в словах.

— Вы пришли сюда для того, чтобы наговорить мне комплиментов?

— Да, я заболтался, вы правы, монсоэро. Но я всего лишь хотел проверить вашу реакцию. И теперь считаю, что могу доверить вам тяжкий груз, который несу уже столько лет… — и Магон рассказал о том, что произошло во дворце в Береговом.