Желваки на угловатом лице абукана сейчас кожу прорвут. Плеть в его руке ярко вспыхивает розовым, потом темнеет до чёрно-красных разводов, отражая поднимающуюся в душе альтора ярость.

— Не смей отгораживаться когда мы вдвоём, слышишь! Пусть ты вынуждена носить мужскую личину, скрываясь от брата, но изволь снимать её, когда мы наедине!

— О-о… — глушу ладонями выдох. Сунулась, куда не просили. Абонесса не обрадуется, ибо только с её дозволения могли провернуть подмену личности.

Вспыхивает неожиданная мысль о том, что Мукаи тоже может носить иной облик. Взвешиваю её, но в итоге мотаю головой. Быть того не может. Он — точно чистокровный. Как и Орокиос…

Вздыхаю про себя.

Или я это вслух?

Рик, который Рика, резко от подушки отстраняется, поворачивает голову и, приметив меня в коконе из занавесей, сначала бледнеет, а затем становится пунцовой до невозможности. Никогда не видела человека столь покрасневшим. Даже шея теперь под цвет моих помазанных клубничной эссенцией губ.

И абукан — мамочки! — мгновенно улавливает неладное в поведении застывшей на кровати девушки. Странный он. Пока своего требовал, даже ухом не вёл в мою сторону. А тут такая прозорливость. Зверь, чтоб его! Ноздри расширяются. Секундное затишье, прежде чем мир кроет отборная ругань, и мужчина стремительно разворачивается, устрашающий в своей природной лютости.

Его глаза…

Пячусь.

Я жить хочу!

Рвусь к двери.

Поворачиваю золотую ручку, вылетаю в коридор и, сверкая пятками, бегу в свои покои.

Благо Орокиоса тут уже нет.

Благо навстречу никто не попался.

Благо…

Да всё оно — благо, пока мой позорный испуг никем не замечен!

Влетаю в комнату ураганом. Захлопнув дверь с оглушительным грохотом, быстро щёлкая замками, надеюсь защитить себя от возможной кары. Реакция инстинктивная, ибо абукану в потайной коридор хода нет. Только если поможет новоиспечённая Рика.

Мои руки дрожат, ноги трясутся.

— Эх… — съезжаю на пол по двери, ощущая спиной угловатую резьбу.

Меня прикончат. Как пить дать, прикончат! Не туда нос сунула, будь проклято моё любопытство! Закрываю лицо ладонями. Влипла так влипла. Теперь необходимо в срочном порядке выкручиваться. Не собираюсь я раньше фон Триса на тот свет отправляться. Ни за что!

Отчаянно цепляясь за собственную гордость, поднимаюсь и иду переодеваться.

Облачаюсь в жёлтое лёгкое сари, частично скрадывающее стройность фигуры.

Когда я продеваю золотые кольца в мочки ушей, порог переступает абонесса, своими средствами открывшая запертую дверь. От неё не спрячешься.

Степенная дама оглядывает созданный мною моленный облик одобрительно.

Степенная дама выказывает неодобрение недавним поведением жрицы Храма Амунаи.

— Ариш, позор на твою голову! — начинается разнос. — Неэтично подглядывать за другими. С первых занятий послушниц учат, что невежливо вторгаться на чужую территорию. Припомни азы! Групповые оргии, как и соглядатаи чужого служения, у нас запрещены!

— Я знаю этикет, Настоятельница! — оборачиваюсь стремительно.

Неужели она решила, что специально в ту комнату пришла?

Угловатая бровь старшей чуть приподнимается.

— Тогда что это было?..

— От Орокиоса пряталась! — признаюсь честно, ища взглядом лёгкие сандалии на ремешках. Вытягиваю их из-под стула с высокой спинкой и быстро завершаю свои сборы. Впереди — занятие. Моления, если быть точной. Выпрямившись, добавляю: — Я виновата, что храмовник ко мне прилип? Шагу ступить не даёт! Единственный выход — избегать встреч. Вот и стараюсь по мере сил.

— Откажи ему в притязаниях, и проблема решится сама собой, — советует умудрённая жизнью женщина, внимательно следя за моей реакцией.

Дёргаю правым плечом.

— Отказывала. Не доходит!

— Так резче откажи.

Вздыхаю.

— Милый парень.

В обычно невозмутимом взгляде Настоятельницы — ирония, хотя тон остаётся нравоучительным. Она возвращается к теме недавно начатого разговора.

— Абукан очень зол, Ариш. И для него не имеет значения, почему ты оказалась там, где не должна была быть.

Фыркаю спесиво, хотя по спине ползёт холодок.

— Ещё бы ему не злиться! Вы знали про Рика? — спрашиваю нагло.