— Пускай отдохнёт, — говорит маг абонессе и поворачивается ко мне: — Через пару часов зайди в магическую. Надену новый «пояс».

— Хорошо, — киваю.

Радует возможность погулять пару часиков без дискомфорта между ног. За четыре года я так и не привыкла к инородному элементу, неведомым способом защищающему невинность при плотских играх с клиентами.

Для абуканов наше соитие ничем не отличается от обычного, разве что острее удовольствие и живее эмоции, однако с моей стороны всё иначе — никакого единения не происходит. Мужская плоть погружается в прикрывающую лоно защиту и именно в ней двигается до извержения, повинуясь первобытной страсти, настолько затуманивающей разум клиента, что удаётся легко и незаметно вытянуть из его памяти сведения, необходимые императору.

Гляжу на свой указательный палец, ощущая тяжесть незримого кольца. Сняв артефакт, передаю его старшей. В тонкости шпионажа я не лезу. Мне не до интриг великосветского двора. Всё, чего желаю — отомстить барону.

Почтительно поклонившись, я возвращаюсь в свои скромные апартаменты, наскоро принимаю душ, переодеваюсь, сушу волосы и, снова их собрав, скручиваю в валик на макушке. Постояв немного в молчании и скинув негативные эмоции от взаимодействия с мерзавцем, мимолётно глянув в зеркало и убедившись, что лёгкое голубое платье до колен сидит идеально, а нанесённая бирюзовая косметика еле заметна, направляюсь на занятие по теории иноземного танца.

Преодолев треть пути, я сталкиваюсь с Настасьей — помощницей Настоятельницы.

— Передай Лайяну! — приказывает она и вручает увесистый свёрток.

Отступив на шаг, миловидная шатенка взмахивает рукой, на запястье сияет голубая метка в форме треугольника, и покров, скрывающий проход в стене, истаивает.

Вздохнув про себя, безропотно иду на территорию послушниц. Три месяца повторяется одно и то же: ловят перед каким-нибудь занятием, вручают поклажу, требуют её отнести одному наставнику. И спорить бесполезно. Морщусь.

Лайян Корь — преподаватель магико-сексуального направления. Несмотря на покрытое ожогами лицо и сломанную переносицу, новоиспечённые храмовницы его обожают. И ничего удивительного: ворожба — его второе «я», пусть и контролируемое. Не обладай он этой магией, не смог бы обучить носительниц проклятого дара Хвори распознавать действие приворота.

Вспомнив себя в пору обучения, едва слышно фыркаю — я уже пережила эту влюблённость. Хотя и не было никакой мечтательности, только животные порывы, которым интуитивно сопротивляешься и ведёшь себя как полоумная: держишь дистанцию, когда хочется распластаться перед мужчиной, сгорая от низменных желаний.

Если подумать, занимательные были дни. Поучительные. Позволившие разобраться в тонкостях навеянного и ложного. Теперь с распознанием приворота проблем не возникнет. И другим такой навык не помешает. По статистике от «чёрной зависимости» в империи страдает пятнадцать процентов населения. Немалая цифра. А для «недужных» попасть под такой гнёт та ещё проблема. Не для них, а тех, кто к ним прикоснётся...

Невольно вспоминаю один из кошмаров, в котором незнакомый мужчина пытался взять силой меня и не меня вовсе. Но в результате обратился в камень.

Отголосок реального прошлого вдруг врывается в разум рассекающим клинком.

«Нет! Отпустите! Не-е-ет!» — кричит, извиваясь, очередная жертва маньяка-насильника — последователя отца.

И в сердце вонзаются стальные когти ужаса от мысли лишиться девственности. Ощущаю животную панику, где-то там, внутри, но на поверхности никак не реагирую. Иду, куда шла. В голове лишь одна мысль: «Если моя истинная пара и правда найдётся, легко нам не будет».

Дойдя до классной комнаты, где ведётся занятие, заглядываю внутрь. Молодые послушницы заворожено следят за каждым движением наставника. Невысокий светловолосый мужчина рисует на доске подобие кляксы, а от неё ведёт линии в стороны, над которыми пишет пояснения — проходят «пояс целомудрия». Отступив от доски, Лайян оборачивается. Костяшкой указательного пальца стучит по рисунку.

— …Интимная защита является обязательным атрибутом для всех.

— Зачем ступившим на путь служения Шальэ это надо? — спрашивает бойкая послушница, дающая понять, что уж ей-то подобная девичья чушь не к лицу, она тут же от неё откажется, едва встанет на путь «порока». Если позволят.

Видимо, не сама пришла в Храм, а привели из простого народа. Таких тут большинство, и они часто не видят разницы между служением и бульварными развлечениями. И пусть мне самой не нравится деятельность Шальэ и, сложись ситуация иная, я бы держалась от всего на расстоянии, выбора особенно нет. Не столько для меня, жаждущей отмщения, сколько в целом для обители, чья обязанность для сбора тайных сведений «поставлять» на службу первому двору несколько контактных и бесконтактных служителей. И всё ради исполнения договора, заключённого пару веков назад с императором и распространяющимся на его преемников.

За нашу помощь все монархи обязаны покровительствовать «недужным» Храма Амунаи. На данный момент, даже покинув благодатные стены Хвори, отмеченные в специальной книге, находятся под защитой власти. И пусть в высших кругах о нас многого не знают, того, что на виду, достаточно, чтобы уважали и боялись. А вот в простом народе мнения о «недужных» бытуют крайне противоречивые и сравнение с падшими женщинами — не часто, но всплывает в разговорах. Об этом я слышала от служительниц, временно покидавших обитель.