Мой взгляд непроизвольно задерживается на крепких накачанных мужских ногах. На правой щиколотке искрит сложным руническим орнаментом золотой браслет с гранатовыми вставками. Магическая надпись скрывает имя владелицы и её ранг в имперском обществе, но если потребуется доказательство временного выкупа, абуш всё расшифрует.

Пожав плечами, замечаю:

— Закончила по расписанию.

Уловив равнодушие в моем ответе, Мукаи самоуверенно приподнимает левую бровь. Дай повод возвыситься — не упустит! Удивляться нечему. Так ведут себя почти все храмовники, входящие в группу Брэз, где собраны служители, отмеченные Зовом или временным вниманием какой знати, но не покинувшие обитель по разным причинам. То есть важничают те немногие представители святилища, чьё внимание выкуплено их парой. Или, в данном случае, временной клиенткой. А Мукаи не из тех, кто будет скрывать довольство создавшимся положением, ткнёт носом в твою непристроенность, дабы понаблюдать за негодованием — любит веселиться за чужой счёт. Впрочем, сейчас его привычная язвительность притёрлась к обеспокоенности.

— Да ну? В кои-то веки пришла раньше? Ты ли это?! — тянется пальцем потыкать, чтобы убедиться в моей материальности.

Отступаю на шаг.

— Не призрак я.

— Ну-ну. Бледненькая…

Гляжу удивлённо.

— Такая забота… Неужто заболел?!

На издёвку храмовник фыркает и потягивается. Мол, в его теле хилостью не пахнет.

От выставленных напоказ физических данных аж завидки берут. Атлет, чтоб его! Мне бы такую силу!

Словно уловив, о чем думаю, гадёныш косится на меня и улыбается шире. Тон его убийственно весел, но, кажется, он решил-таки перевести внимание на иную персону.

— Знаешь, твоим сегодняшним оппонентом опять будет Орокиос. Интересные занятия предстоят.

Озноб прокатился по коже. Передёргиваюсь.

— Кто просветил? — спрашиваю. И стону про себя: «Хоть бы ошибся…»

— Сам не постеснялся, — служитель весело подмигивает. — Любит он тебя. Умом тронулся, петухом ходит. Парни у виска крутят, а ему радостно, что соперников нет. Вот нашёл же, кого на пьедестал ставить!

Хмыкаю иронично:

— Я ведь и оскорбиться могу.

— На правду? Вряд ли. Даже фон Триса жалко становится — ты его в бараний рог скрутишь и собственными внутренностями плеваться заставишь!

Перегибает. Справедливости ищу, а не соревнования в жестокости. Только отчего-то мнение обо мне у местных сложилось весьма странное.

Осведомлённость служителей относительно моих сокровенных планов всегда поражала. Вслух не озвучивала, магические сферы не вывешивала. Как прознали? Хотя не важно. Мешать всё равно не станут. Барон половине местных поперёк горла стоит, никто не будет сожалеть о кончине этого гада.

Заправляю за ухо отросшую чёлку. Гляжу в конец зала на головную боль последних лет. Орокиос — чистопородный атлет, которому даже Мукаи уступает — как раз входит в дверь. Из одежды — лишь набедренная повязка. Рост у приставалы внушительный, волосы тёмно-медные, глаза насыщено-синие. Тело — божественно.

— И почему интеллектом обделён… — вздыхаю про себя.

Будь иначе, наверняка бы нашли общий язык. А так… Убить хочется! Взбредёт храмовнику в голову какая ахинея — баста! Спасайся, милая! Я оказалась настолько везучей, что некогда удостоилась его чрезмерного обожания. И ладно бы, кто нормальный внимание обратил. Но этот?.. Только упокоиться от такого ухажёра! Его, видите ли, однажды утром ОЗАРИЛО! Основательно и бесповоротно. С тех пор ищет, где меня зажать, поцеловать, в любви признаться, при этом светясь безмерным счастьем.

Когда Орокиос впервые припёр меня к стене, я удивилась, ведь служители, как правило, с первого дня держатся на расстоянии. А затем на смену изумлению пришло раздражение.

После нескольких попыток этого самодовольного увальня, видать, укушенного Владыкой любовных чаяний Арком, урвать свою долю счастья в каком-нибудь укромном уголке, захотелось его прибить! Но рука не поднялась.

— Ариш! — восторженный голос храмовника порождает озноб вдоль позвоночника.

Подавив стон, накидываю маску сдержанности.

— Доброго дня, Орокиос.

— Мы сегодня в паре!

— Уже осведомлена, — улыбаюсь.

Дай Орокиосу увидеть недовольство, будет с пеной у рта доказывать, как я не права и почему он — лучший вариант. Проверено. Поэтому не желаю снова повторять некогда совершённые ошибки. Лучше перетерпеть.

Храмовник молниеносно оказывается рядом и сгребает меня в медвежьи объятия.

Поверх обнажённого плеча, к которому теперь с силой прижата, ловлю сочувственный взгляд Мукаи. Несмотря на довольно острый язык, парень мне искренне симпатизирует, даже пару раз выручал, пряча от надоедливого преследователя в своей комнате, за что я ему была искренне благодарна. Хороший друг никогда не лишний, особенно внутри Храма.

Не сказать, что здесь царит вражда между служителями, но расслабляться не стоит. Лучше перестраховаться и держать ухо востро, чем потом оказаться по уши в неприятностях, о которых ни сном, ни духом. Однажды одну жрицу после навета обвинили в краже и отлучили от служения, заклеймив соответствующей полумагической печатью, выжигаемой на плече. А когда открылась правда и нашлись истинные виновники, исправить допущенную ошибку было невозможно. Это клеймо раз поставят — вовек не вывести!

Но жрице повезло. Несмотря на попытку нечистоплотной храмовницы, возжелавшей чужого клиента, изжить из знатного дома соперницу, подлый план провалился. Высокородный господин мало того, что нашёл доказательства невиновности пострадавшей от хулы девушки, так ещё и женился на ней, тем самым обелив в глазах общества. Виконт Сайнт из породы тех людей, вокруг которых вращается мир, и чьё слово достаточно весомо. Насколько знаю, ныне супружеская пара воспитывает пятилетних близнецов, пребывая в гармонии и счастье.