– Конечно, – согласилась девушка.

– Вы, вероятно, слышали, что по всей Франции находят убитыми молодых девушек. Простые люди считают, что до крестьянских дочерей королю и короне нет дела, поэтому убийцу и не ищут. Но всё совсем не так. Король неоднократно посылал лучшие отряды на поиски душегуба, но всё было тщетно. Он не оставляет следов. Признаться в том, что король не в силах защитить собственную страну от какого-то убийцы, Генрих не мог, поэтому решил сделать вид, что никакого душегуба не существует. Когда же недалеко от Лувра убитой была найдена Жозефина Ранье, Генрих пришёл в ужас. Французская аристократия не потерпит, чтобы кто-то убивал их дочерей. Они будут требовать от короля решительных действий, и, если не получат их, поднимут восстание. У знати есть для этого все средства: деньги, влияние, связи, войска. Поэтому, когда было найдено тело мадемуазель Ранье, Генрих дал мне особое поручение. Я должен был в тайне ото всех отнести Жозефину в мертвецкую и попросить анатома скрыть следы ритуального убийства. Мы планировали снять с несчастной украшения и подержать тело в воде. Позже было бы объявлено, что тело Жозефины найдено в ближайшей реке. Семье и двору сказали бы, что на её карету напали разбойники. Бедняжку ограбили, а тело сбросили в реку. На площади публично казнили бы нескольких головорезов, и вопрос о смерти Жозефины был бы закрыт.

Уставившись в одну точку, Мадлен старалась уложить в голове рассказ Фабьена. На удивление, противоречивый поступок короля не вызвал у девушки бурных протестов.

«То, что сотворили Генрих и Фабьен, несправедливо по отношению к Жозефине и её семье. Но, стоит признать, этот поступок идёт на пользу правящей династии. Поэтому я не стану никого осуждать, хотя и считаю, что можно было бы найти другой способ решения проблемы».

– Я вижу, мой рассказ не сильно взволновал вас, – заметил Фабьен.

– Нет, – ответила Мадлен, – Я догадывалась, что у короны есть свои тёмные тайны.

Гвардеец сопроводил фрейлину к выходу из оранжереи. Когда Фабьен уже собрался вернуться к месту службы, фрейлина окликнула его.

– Подождите, – крутя в руках розу, чудом пережившую побег сквозь лианы, фрейлина протянула цветок Фабьену, – я понимаю, что гвардейцы полностью посвящены своему долгу, но, быть может, вы ненадолго оставите пост и выкроите время, чтобы преподнести эту розу Селесте. Я знаю, она вам небезразлична, так же, как и вы ей, – искренне проговорила Мадлен.

Месье Триаль принял цветок и с удивительной нежностью взглянул на белые лепестки.

Не дожидаясь ответа Фабьена, уставшая фрейлина направилась в Лувр, желая наконец вернуться в свои покои.

Девушка вошла в замок и поднялась по мраморной лестнице. Повернув в крыло, где обитали фрейлины Луизы, Мадлен бросила мимолетный взгляд на двери в покои королевы. «Странно, – заметила она, – куда делись гвардейцы, они всегда охраняют комнаты королевы?» В это время к покоям Луизы подошёл испанский посол. Услышав его шаги, королева распахнула двери и, взяв Алехандро за руку, провела в свои комнаты. «Так вот чьи покои посещает месье Ортега, – поняла Мадлен. – Луиза состоит в близкой связи с послом недружественной Франции страны. Наверняка Генриху ничего об этом не известно. Не зря же королева отослала прочь его гвардейцев». Фрейлина собиралась продолжить путь к своим покоям, когда заметила, что стала не единственной свидетельницей тайного свидания. В дальнем конце коридора, за одной из тяжёлых штор, прислонившись к стене, стоял Шико. «Он всё видел», – догадалась Мадлен и, чтобы не попасться на глаза шуту, поспешила в свою комнату.

Захлопнув за собой дверь, Мадлен медленно опустилась на постель. «Как же я устала», – мысленно прошептала фрейлина, выпила стакан воды, стоявший на столике подле кровати, и прикрыла глаза. В этот момент её рука нащупала лежавший рядом клочок бумаги. Фрейлина резко распахнула глаза и уставилась на записку.

Прочитав короткое послание, Мадлен похолодела от страха. Голова закружилась, а в горле запершило. «Что происходит?» Девушка бросила взгляд на пустой стакан и только сейчас заметила лежавший подле него крохотный фиолетовый цветок. «Ядовитый аконит…» – поняла фрейлина. В ужасе хватаясь за горло, девушка поняла, что её отравили. Мадлен попыталась закричать, но не сумела издать ни звука. С трудом добравшись до двери, она выбежала в коридор. «На помощь… кто-нибудь… пожалуйста», – беззвучно шептала девушка, пока её глаза не закрылись. Вскоре мир вокруг померк, и сознание погрузилось во тьму…

Мадлен не знала, сколько времени прошло с тех пор, как яд, проникнув в тело, за руку повел её к смерти. Мир перестал существовать. Окружённая мраком, фрейлина чувствовала, как каждая клеточка её тела борется за жизнь. То сгорая в диком пламени, то погружаясь в ледяную пучину, девушка искала путь к спасению.

Наконец темнота расступилась, и Мадлен узрела комнату старого монастыря. За окном бушевала стихия. Ливень безумным потоком обрушивался на толстые каменные стены. Крупные капли дождя, залетая в окно, образовали под ним лужу, до которой сейчас никому не было дела. На крепкой простой кровати, обливаясь потом, в муках рожала совсем ещё юная девушка. Ей было не больше шестнадцати. Её белокурые волосы разметались по подушке, отдельные пряди прилипли к мокрому от пота лбу. Она кричала:

– Больше не выдержу…

– Терпи. Ещё немного, – успокаивающе твердила монахиня, склонившаяся над ней.

У окна, прикрыв глаза и шепча молитву, стояла женщина, годившаяся роженице в матери. Её платье и яркий платок, накинутый на плечи, не оставляли сомнения – женщина была богата.

Монашки суетились подле роженицы, стараясь облегчить её боль. В тёмном небе полыхнула молния, и раскатистый гром заглушил крик уставшей женщины.

Когда стихия унялась, в монастырской комнате на некоторое время воцарилась тишина, которую спустя несколько мгновений пронзил звонкий плач новорождённого.