— Отлично выглядишь, Софья! — делает ей искренний и уместный комплимент мама.

— Спасибо! — Подруга убирает смартфон в сумочку и, не дожидаясь приглашения, дефилирует в мою комнату. — Работу сменила. Нервотрепки нет, зарплата есть. Стыдно плохо выглядеть.

— Мам, мы поболтаем, — предупреждаю я, закрывая за нами дверь.

Я и правда прекрасно знаю отношение Соньки к романам. Когда-то все было иначе. У нее, как и у меня, были планы, цели, мечты и желание подарить себя тому единственному, который достанет ей звезду с неба. Все это было растоптано в наш школьный выпускной. Мне пришлось уйти с бала раньше, потому что бабушка плохо себя чувствовала. Я не могла веселиться, зная, что родной человек доставлен на «скорой» в больницу и лежит там под капельницей. А Сонька осталась…

До сих пор думаю, что была бы я с ней — и перепивший Димка Волков, который бегал за ней последние два года, не затащил бы ее в туалет. Ему дали четыре года, а ей досталось изувеченное восприятие мужчин.

Ее реакция на Тимура Беркутова — исключительный автомат. Она не подпустит к себе никого противоположного пола. Со стороны будет восхищаться, чуточку мечтать, но не позволит к себе даже прикоснуться. Потому и заметалась, когда с майором столкнулась. А потом сжалась вся, когда тот ее еще и за плечи схватил. Не удивлюсь, если сердце в груди так и трепыхается от страха.

— И где мы пропадали? — вкрадчиво спрашивает она, заваливаясь на мою кровать.

— Расскажи лучше, где твой макияж, из-за которого мне пришлось взять на себя твою смену и попасть в настоящую задницу? — Я скрещиваю руки на груди, сердито косясь на подругу.

— На тебе платье за пятьсот баксов. Мне б такую задницу, — усмехается она, лопнув пузырь жвачки. — Короче… — Садится в позе лотоса и честно признается: — Не было никакого макияжа.

— Я уже догадалась.

— Не злись, Рин. — Складывает ладони как в молитве и дует губки. — У меня было собеседование. Я не могла его пропустить.

— Правду сказать тоже не могла?

— Тебе бы она не понравилась. — В ее светло-бирюзовых глазах, в которых уже утонул не один десяток отшитых парней, плещется маленькое чувство вины.

— О боже! — Я закатываю глаза. — Ты занялась вебкам-моделингом?

Сонька последние полгода мне с этим «бизнесом» на уши приседала. Меня уламывала вместе попробовать, но я и сама отказывалась, и ее отговаривала.

— Так вот откуда новые шмотки. Хорошо платят?

— Я о таком даже не мечтала, — уже воодушевленнее признается она, не напоровшись на мои упреки. — Разумеется, заработок зависит не только от меня. Кто-то хочет флирта, другие — более раскрепощенного общения. Ценники разные. Сегодня сто рублей, а завтра — двадцать тысяч.

— Судя по всему, у тебя каждый день двадцать тысяч.

— Я небольшой кредит взяла. Себя в порядок привела, белья прикупила, игрушек… — прикусывает губу на последнем слове. Ведь не о плюшевых мишках речь.

— Ох, Сонька! — Я плюхаюсь в кресло-мешок.

— А что делать, Рин? — уже тоскливее говорит она. — Мне скоро двадцать два, а я от мужиков шарахаюсь. В онлайне все по-другому. Они меня не трогают, не делают больно, не причиняют вреда. Они мной восхищаются, еще и деньги платят.

Сонька столько книг по теории секса перелопатила, что я уверена — модель она горячая. Просто мне хотелось бы видеть подругу счастливой где-нибудь на пляже, под руку со своим бойфрендом, а не перед ноутбуком с изображением озабоченного задрота, который гоняет лысого, любуясь ею.

— Обещаю бросить, если будет плохо, — заверяет она меня, заставив улыбнуться. — А теперь рассказывай, что с тобой приключилось?

Не зная, с чего начать, я иду по порядку — с того самого момента, как лучшая подруга попросила меня подменить ее. Рассказываю буквально на одном дыхании, не упуская деталей, пока не дохожу до сегодняшнего утра. Интимную сцену в душе я решаю обойти стороной.

— Ты что-то пропустила, — подлавливает меня Сонька, хитро сощурив глазки. — Переспала с ним, да?

— Нет! — возмущенно выпаливаю я, но щеки-то краснеют.

— Не ври, — смеется подруга, бросив в меня подушку.

— Не вру. Просто… — Обнимаю эту подушку, потупив взгляд и поймав себя не том, что завожусь при жарких воспоминаниях.

— Ты его трогала, да?

— Блин, Сонь, нельзя же так! — Подскакиваю с кресла и щелкаю выключателем. Так заболтались, что уже вечер наступил. — Это тебе не вебкам, а личное!

— Личное не всегда приличное, — подшучивает она. — Ладно, оставим это на потом. Мне бежать пора.

— На работу?

Соньке не нравится, каким тоном я это спрашиваю, поэтому кокетливо выкручивается:

— Тебе бы тоже не мешало поторопиться. Хотя бы на свидание.

— Я под домашним арестом, — вздыхаю я. — Да и никто не зовет. Видишь же, в окна не лезут, не звонят, цветы не присылают.

— Может, у него случилось что-то.

Жаловаться Соньке о том, что я ревную Антона и злюсь его молчанию, мне не хочется. Это мои собственные тараканы, которых надо вытравить.