Судя по тону, Даркарен действительно не слишком высоко оценивал некоторые качества отца. Горько думать – но принц был действительно прав. Не было в ее степенном, добром, часто уставшем, но любящем родителе, той смекалки, того хитроумия, что помогло бы стать не пешкой в чужой игре, а самостоятельным игроком.

— Значит, не ты его подставил? Но почему он вызвал недовольство императора? — нужно выяснить все до конца. И зачеркнуть, наконец, прошлое. Навсегда.

— Его убедили в том, что я хочу его подставить. Я же не собирался бегать за каждым служащим и убеждать в том, как именно я к нему отношусь, — мужчина чуть дернул уголком губ. Злится. Имеет полное право.

— Тогда что случилось?

— Именно это и случилось. Несколько умело разыгранных сцен — и чета Демуэ при странных обстоятельствах исчезает из столицы вместе с ребенком. А вместе с ними исчезает очень ценный артефакт, в разработке которого участвовала твоя мать.

Принц помолчал, откинувшись на подушку и бездумно смотря в потолок. Она думала, уже не заговорит, но он, кажется, решился закончить невеселую историю.

— Далеко не сразу мы разобрались, в чем дело. Более того, до сих пор некоторые детали той истории остаются покрытыми туманом. Твоим родителям не было нужды бежать. Им всего лишь нужно было открыто обратиться хотя бы и к самому императору за помощью. Они же повелись на провокацию и… все закончилось так, как закончилось. Мне жаль, — в голосе темного вспыхнули какие-то странные нотки.

Миг — и он уже не расслабленно лежит — а нависает над ней, не сводя засиявших жадных глаз.

— Жаль, — повторил, — что их бегство и смерть оказались напрасными. Но еще больше жаль, что они так издевались над тобой, по невежеству заблокировав дар. И уже совсем не жаль, что вся эта история привела тебя ко мне… — добавил, склоняясь еще ниже.

Резкие слова чуть не сорвались с губ, но Дари заставила себя смолчать, плотно сжав губы. А ты что хотела? Правда часто бывает неприятной. Чужие слова могут казаться сколь угодно жестокими, но правда одна – все уже случилось. Прошлого не изменить. Родители свою цену заплатили. И она заплатит – чтобы исправить их ошибки. И построить собственную судьбу.

Хватит. Хватит позволять силе руководить своими поступками. Теперь пришла пора действовать самой. И она справится. Ради их памяти. Ради младших. Ради себя и того чувства, что живет и дышит в сердце.

Как только она приняла решение – накрыло какое-то даже не облегчение, а умиротворение и спокойствие.

— Хотелось бы мне знать сейчас, Дари, какие интересные мысли бродят в этой скромной головке, — тихий шепот заставил сердце стучать чаще, — я могу шокировать тебя своим отношением ко многим вещам, — он перекатился и сел рядом. Посмотрел уже серьезно, без усмешки, — но уже поздно решать меня бросить, темная моя ведьмочка.

— Я же не ведьма, — усмехнулась чуть удивленно.

— Зато по характеру — вполне! Даже не знаю, что хуже — ведьма или проклятийник?

От дружеской, теплой подначки стало легко-легко.

— Мама не знала, что она — Элигар?

— Нет, — уверенно заметил темный лорд, — иначе Рения бы не смогла это скрывать. Герб Элигар в императорском Совете по-прежнему потушен, а место опечатано. И, если уж мы заговорили об Элигар… у нас пять часов на сон, — сообщил уверенно, — после этого мы отправляемся в Ал-Арот. Это родовые земли Элигар. Ты должна принять наследие.

Неожиданно. Таких резких и быстрых действий она не ожидала даже от Дарка. Но он снова прав. Она и сама об этом думала. Об этом говорил и Мирай. Время пришло. Ее время.

Мужчина рядом пророс в сердце, обосновался в душе, и никуда оттуда испаряться не торопился. Когда благодарность и приязнь переросли в симпатию? А симпатия — в любовь?

Тихо любуясь на четко очерченный профиль темного, Дарнари сама не заметила, как быстро и спокойно уснула.

Даркарен же не спал почти до самого рассвета. И, наверное, даже хорошо, что Дари не слышала его мыслей, не ощущала эмоций.

Темные жестоки, сильны, обладают поганым характером и вспышками агрессии, если вовремя не избавятся от излишков магии. А еще темные никогда не прощают предательства и никогда не упускают свое. И неважно, что это — древний артефакт или юная магичка, чья сила так приятно пахнет древней мощью и прорастает в сердце острым шиповником.

Если темный испытает не только привязанность, но и любовь – то не отпустит уже никогда.

***

Уже на рассвете, когда светило окрасило небо нежно-сиреневым, как чьи-то наглые глаза, цветом, они были за тысячу локтей от столицы.

Там, где уже ярко сияло на небосклоне тускло-голубое солнце, освещая закрытые, мертвые без хозяина земли.

Земли, которые стояли такими уже много сотен лет. Земли, которые она теперь должна будет защищать. И от этой мысли на сердце становилось теплее, и ощущение, что все, наконец, идет правильно, исключительно и единственно верно, не отпускало.

При мысли о прошедшей ночи хотелось нестерпимо краснеть. Да, до главного блюда дело не дошло, но и того, что было…

Хватит! Не о том сейчас думать нужно.