— Она устроила Кейп-Код у себя на заднем дворе. Ей не нравятся современные вещи.

— Думаю, она проводит там много времени. Размышляет о самых разных вещах.

Пайн кивнула.

— Итак, ваша мать? — снова спросил Лайнберри.

— Я буду с вами откровенна. Ей пришлось столкнуться со многими трудностями.

— Какого рода?

— Я бы предпочла не вдаваться в детали.

Он склонил голову набок.

— Значит, она в больнице, или с ней случилось что-то другое? — не унимался Лайнберри.

— Или что-то другое.

— И каковы прогнозы?

— Я не уверена, что они есть; во всяком случае, мне они неизвестны.

Он кивнул.

— Мне жаль это слышать.

Пайн пожала плечами.

— Такова жизнь. Ты получаешь хорошее вместе с плохим. Вы помните еще кого-то, кроме Принглов, с кем я могла бы поговорить?

— Сожалею, но нет, больше никого.

— Ладно. Тогда, пожалуй, мне пора. — Она потянулась за бумажником.

— Нет, я расплачусь. Я ведь вас пригласил.

— Я чувствую себя лучше, когда плачу за себя, — сказала Пайн и протянула ему двадцать долларов.

Через минуту они сидели в «Порше», и Джерри нажал на газ.

— Когда вы в следующий раз увидите свою мать, пожалуйста, передайте от меня привет, хорошо? — попросил Лайнберри.

— Передам, — ответила Пайн.

«Если когда-нибудь ее увижу», — подумала она.

Они довезли ее до заднего входа в «Коттедж».

— Если вы вспомните что-то еще, пожалуйста, позвоните мне, — сказала Пайн.

— Обязательно, — обещал Лайнберри.

«Почему я в этом сомневаюсь?» — подумала Пайн, когда они отъехали.

— Конечно, я не могу быть уверена на все сто процентов, но мне удалось отметить всех, кто был в «Темнице» в тот вечер и кого я запомнила, — сказала Блюм, протягивая Пайн блокнот.

Она положила его на кровать в своем номере и принялась листать.

— Складывается впечатление, что там не было около двадцати человек, а половина выглядят слишком старыми и слабыми, чтобы поднять женщину, не говоря уже о необходимости отнести ее на какое-то расстояние, — заметила она.

— Агнес Ридли и Сай также там были, — добавила Блюм. — Поэтому я попросила их просмотреть фотографии, чтобы проверить собственную память. И наши списки практически совпали.

— Там не было Майрона Прингла и Джека Лайнберри, — сказала Пайн.

— Я поспрашивала про них. Они редко бывают в городе.

— Да, так я и думала. Они живут не так уж близко. У Лайнберри, скорее всего, есть собственный повар, а Прингл наверняка опасается, что в ресторане кто-нибудь засунет чип в его картофельное пюре.

— А как прошло у тебя?

Пайн рассказала ей, что ничего не нашла на месте преступления, и о необычном ланче с Лайнберри.

— Забавно, что он спрашивал о моей матери, — добавила она.

— Но они же были друзьями, — сказала Блюм.

— Много лет назад. И он поддерживал связь с моим отцом, но не с матерью.

— Ну он же говорил, что не знал, где она находилась. А что ты будешь делать с моим списком?

— Передам Уоллису. Быть может, это даст ему какую-то подсказку.

— Проблема в том, что наш убийца мог быть туристом, который уже уехал из города, — со вздохом заметила Блюм.

— Ну, тут мы ничего сделать не могли, — ответила Пайн. — Нельзя же закрыть город. И я не думаю, что здесь много камер наблюдения.

— Я сомневаюсь, что они есть в местах, которые интересуют полицию, — в противном случае они или Уоллис упомянули бы об этом.

Пайн отправила Уоллису по электронной почте фотографии мужчин, которые отсутствовали в ресторане.

— Посмотрим, какие выводы он сможет сделать, — сказала она.

— Наши следующие шаги?

Загудел телефон Пайн. Это был Уоллис, который сообщил, что получил фотографии, кроме того, он кое-что добавил. Пайн выслушала его и закончила разговор.

— Он нашел последний известный адрес Ханны Ребане. Уоллис едет сюда, чтобы забрать нас с собой.

— Территория Форт-Беннинга, — сообщил Уоллис, когда вез Пайн и Блюм в своей пыльной ржавой «Краун Виктории». Внутри валялись упаковки из кафе быстрого питания, мятые банки содовой, пластиковые кофейные чашки, пахло старым картофелем фри и сигаретным дымом.

— Колумбус, штат Джорджия, — сказала Пайн. — На границе с Алабамой.

— Верно. Вы там бывали?