— Это я про ту княжну, если что, — вежливо поясняет этот черноволосый вальяжный красавчик. — Ожидал, что ты брюликов попросишь, пару килограммов, не меньше.

— У тебя и брюлики есть?

— Конечно. А ты умничка — если бы не знал, что ты вот только что была девственна, не поверил бы. Похоже, мы удивительно подходим друг другу.

Надо же! Он тоже это сказал. И опять начинает меня гладить.

— Подожди! — делаю попытку отодвинуться. — Почему ты так со мной обращаешься — потому, что я малолетка, в дочки тебе гожусь или вообще потому, что я женщина?

— Ты разве против? — делает он удивленные глаза.

— Ты меня унижаешь, — с содроганием думаю, что мне придется найти в себе силы повторить свои претензии еще раз, но он отвечает:

— Ладно. Бояться тебе вообще ничего не надо. Особенно сейчас. На Филиппины летим преимущественно отдыхать. Ну, там купаться в море, загорать. Хочу, чтобы ты готовила мне коктейли и мазала кремом. Будем наслаждаться друг другом и ждать, когда дома все успокоится.

Тут в дверь негромко стучат. Я вскакиваю, пытаясь мгновенно натянуть платье, но запутываюсь в юбке и с ужасом представляю себе, как сейчас войдут и увидят меня ни в чем. Загораживаюсь платьем, как могу.

— Эдуард Алексеевич, прощу прощения, — слышится из-за двери; ручка не пытается повернуться. — Вы хотели посидеть за штурвалом. Сейчас подходящее время, а дальше будет низкая облачность.

— Хорошо, скоро приду, — отвечает он и целует меня в губы, точно пробует сочную спелую сливу.

Эдуард неторопливо одевается. Жаль, здесь нет душа, и в туалет ведет отдельная дверь из салона, — думаю я, глядя на моего мужчину; не могу себя заставить не смотреть. Аромат нашей близости, как мне кажется, могут почувствовать и коллеги, и члены экипажа. И еще я вскрикивала раз или даже два, в салоне точно было слышно, — выговариваю себе. Да и вообще, разве не понятно, чем занималась парочка за закрытыми дверями?!

А теперь я, как ни в чем ни бывало, пройду к своему сиденью и забьюсь в самый угол. Вздыхаю. Тоже влезаю в платье, поглядывая на тряпочки от трусов на полу. Выходим. Снова иду за Эдом, как ниточка за иголочкой.

Проходим мимо своих кресел. Я собираюсь сесть, но мой мужчина берет меня за руку и ведет за собой в кабину пилотов.

Вижу широченное лобовое стекло из двух половинок. И еще стекла по бокам. Масштабы пространства за окнами меня слегка пугают, даже легкое головокружение ощущаю. Чувствую себя крошечным комариком, болтающимся в бесконечности между небом и землей. Только самолет вместе со мной не пищит, как комар, а ровно гудит двигателями, которые в кабине слышно громче, чем в звукоизолированном салоне.

Все, что ниже стекла — сплошь мигающие приборы и датчики. Чтобы научиться всем этим управлять, надо... Даже не знаю, что. И сколько времени. А Эдуард улыбается, словно его здесь абсолютно ничто не напрягает.

Седой летчик в форме снимает наушники, отстегивает ремни и освобождает ему левое кресло, насколько я знаю — кресло главного пилота.

— Гор поблизости нет? — спрашивает Ястребов.

— Нет. Автопилот вам включить?

— Не надо, — Эд усаживается в кресло. — И, ребята, на полчасика оставьте нас оба.

И летчики послушно выходят, закрыв за собой дверь! А самолет продолжает лететь! У меня чуть ноги не подкосились.

Ястребов деловито регулирует под себя кресло, нажимает пару каких-то кнопок на панели управления и кладет левую руку на штурвал, — видела такой тип руля в фильмах.

— Что стоишь? — спрашивает. — Присаживайся.

Я на полусогнутых делаю шаг к навороченному креслу второго пилота, но Эд говорит:

— Лучше сюда, — и похлопывает себя по колену.

И преодолевает мою нерешительность просто тем, что сгребает меня за талию и усаживает впереди себя, как на мотоцикле. Я оказываюсь прямо перед кучей приборов и видом на пугающе-бесконечное пространство с далекой землей. И почти упираюсь в штурвал, Эд его слегка подправляет.

— Ну, как тебе? — спрашивает.

— А ты точно имеешь этим управлять?!

— Точно.

— Точно-точно? — переспрашиваю. — И права есть?

— Прав нет, — смеется. — А у тебя?

Чувствую, как сердце хочет выпрыгнуть из груди:

— Конечно, нет! Я даже машиной управлять еще не умею!

— Вот сейчас и научишься.

Он кладет мои руки на рукоятки штурвала, накрывая своими, и вместе со мной чуть поворачивает плавно вправо, а потом левее, возвращаясь, наверное, к прежнему курсу. Я понемногу прихожу в себя, глядя на медленно проплывающие впереди картины и полупрозрачные облака, прижимаясь к горячему телу Эда.

— Нравится? — шепчет на ухо.

— А почему шепчешь? — сразу пугаюсь я. — Нас слышно?!

— Нет, микрофоны я отключил. Давай, попробуй сама. Ничего не бойся.

Он снимает со штурвала одну руку, потом вторую, что-то подправив. Несколько мгновений я одна сжимаю штурвал и чувствую, что реально управляю самолетом! Делаю также, как раньше вместе с Эдом — чуть правее и чуть левее. И картинка передо мной слегка поворачивается. Все равно руки от волнения начинают дрожать, и кажется, самолет тоже — вслед за руками.