А я знаю верный способ получить большие деньги. Очень большие! Я десять лет работал над этим. И сейчас — точно! Вся комбинация здесь, — он постучал себя по лбу. — Но мне нужна твоя помощь. У тебя, вроде, больше свободы. Найди способ нам бежать. Это и в твоих интересах, серьезно.

Нужно погасить долг и вырваться от него, пока нас здесь всех вместе не достал его папаша из-за того, что Эдичка ему насолил. Знаешь, как его отца зовут в ближнем окружении? Стервятник. И сынок — копия.

Тут Эд не выдерживает нашего междусобойчика и отставляет Ярика в сторону. Просто берет и переставляет, как мебель. И поворачивается ко мне, метая взглядом молнии.

Но я делаю вид, что ничего не замечаю и отвечаю его брату в полный голос:

— Перестань, Ярик, я же знаю, что папа Эдуарда — и твой тоже.

— А-а, тебе уже сказали, — не моргнув глазом, с ходу перестраивается он, выглядывая из-за широкого плеча старшего брата. — Значит, это только меня не посчитали нужным поставить в известность, что вводные для тебя изменились.

Ну и семейка! Надо будет расспросить Эда — женщина, мама у них хотя бы есть? Или сплошь одни ястребы, коршуны и другие крылатые хищники? Как в такое неспокойное место принести маленького беззащитного ребенка, заявленного в качестве подарка к юбилею деда?!

При выходе из аэропорта нас встречают какие-то люди. Они выглядят как очень загорелые и расслабленные русские. Надеюсь, на этом курорте мы скоро тоже станем такими. С одним из них Эдуард обнимается. Они радостно кричат друг другу: «Федя!» и «Эдди!» и увесисто хлопают по плечам. Федор выглядит значительно моложе Эдика; по возрасту ему ближе, наверное, Ярик. Но младший Ястребов здоровается с ним очень сдержанно, только слегка пожимает руку. Остальные встречающие — скорее всего тоже охрана.

Погода одумалась и прояснилась. Солнце щедро заливает все вокруг светом и теплом. Мы рассаживаемся по нескольким крутым белым автомашинам со сложенным верхом и едем по дороге, петляющей между невысоких гор и побережьем. Местами захватывает дух от великолепия природы. А вон туда, на белый песок пляжа уже очень хочу.

Я сижу на переднем сиденье, а друзья — Эд и Федя — то и дело подкалывают друг друга и смеются сзади, то вспоминая что-то, а то рассказывая парой точных фраз о том, что происходит в жизни сейчас.

— Что-то девушка какая-то молчаливая, — говорит Федор. — Задумчивая, что ли...

— Я только что замуж вышла, — поворачиваюсь, жалуясь внимательному русскому. — Пытаюсь в себя прийти.

— А-а, — тянет он, собираясь еще что-то сказать.

— Мы еще не решили, кто счастливый муж, — опережает его Эд с выразительной улыбкой. — Шучу.

Нет, ну почему он такой невыносимый?! Но и обаятельный все равно. На нем сейчас белоснежная рубашка-поло, которая удивительно идет к его легкому загару и черным волосам, широкие льняные штаны песочного оттенка, стильные грубые сандалии и темные очки.

Федя в ответ делает удивленное лицо, а глаза смеются.

Нас привозят к огороженной территории на берегу, у подножия холмов, заросших буйной тропической растительностью, в том числе пальмами. Здесь есть несколько низких домиков, по виду — типичные бунгало из тростника. Но, войдя внутрь, я приятно удивляюсь размером комнат, стенами из толстого выбеленного бруса, современной системой климат-контроля и другой техникой. А еще здесь есть два панорамных окна в четверть стены, из которых открывается бесподобный вид на спуск к морю и саму бескрайнюю синюю гладь. Я так и зависла, глядя в сторону пляжа.

— Это не океан, залив, — поясняет мне наш внимательный гид. — Но зато он мельче, и волн сильных на нем не бывает. Джакузи установлены во дворе, тоже с видом на залив. Туалетные комнаты находятся в отдельном помещении — вон там, в стороне от моря. Местное законодательство ближе не разрешает.

Он демонстрирует нам набитый едой и напитками холодильник и уходит, пожелав хорошего отдыха. Я так поняла, что в этом домике будем жить мы с Эдом, а в соседнем разместились охранники с Ярославом, как в казарме. Чувствую свой повышенный статус и гордо расправляю плечи.

Эд принимает душ, переодевается в удобный трикотажный комплект и усаживается на светлый кожаный диван.

— Деньги должны воспроизводить сами себя, малыш, — неторопливо поясняет Эд, включая ноутбук. — Иногда им надо в этом помогать. Когда видишь, что они лежат без дела — так и хочется их получше пристроить. Мне надо поработать. А ты делай, что хочешь. Здесь мы у себя дома. Не знаю, что должно произойти, чтобы в этом месте сделалось опасно — разве что военный переворот или мощное землетрясение.