Едем на двух машинах, причем по обе стороны от меня сидят Алексей и другой охранник. Потом плывем на пароме, но в другом месте, не где в прошлый раз. При въезде в город разделяемся на две группы — Ярик с Федором и сопровождающими поворачивают направо, а наша машина — налево. Подъезжаем к терминалу аэропорта, там нас встречают несколько мужчин во главе с Максом.

Эд торопится, остальные едва успевают за ним. В зале ожидания он ищет глазами и направляется к одиноко сидящей женщине с шапкой огненно-рыжих волос, прямой осанкой и высоко поднятой головой. Я за секунды рассмотрела мою настоящую или будущую свекровь.

Она стройная, выше среднего роста, пожалуй. У нее чудесный цвет лица — по-девичьи нежнейший светло-розовый, почти без веснушек. Зачесанные назад густые медно-рыжие волосы аккуратно заколоты.

Обращаю внимание на знакомый профиль и понимаю: те точеные породистые черты лица, что общие у братьев Ястребовых — это ее черты.

У нее зеленые, чуть ли не бутылочного цвета огромные глазищи. На бледных припухлых губах нет и следа помады. Ресницы и брови, должно быть, подкрашены, но совсем незаметно. Выходит, у Ярослава есть некоторое основание считать себя неотразимым: его мать — нереальная красавица. И, конечно, леди. Мы останавливаемся в нескольких шагах от нее.

На ней простого покроя элегантное темно-зеленое платье с глухим воротом. Оно выглядит странно на фоне светлых летних одежд окружающих, но все же не черное, как я ожидала. Из украшений – только маленькие сережки с изумрудным глазком и широкое обручальное кольцо из желтого золота.

Она крайне встревожена, насколько я могу судить по ее взгляду, но не убита горем. Вижу красивые руки с длинными пальцами, терпеливо сложенные на коленях. Знает правду? Кто-то ей сообщил? Как поступит Эд?

Он просто подходит и говорит:

— Мама!

Она поднимает голову, встает и прижимается к нему, обхватывает за плечи слабыми руками, трогает, целует в щеки и лоб. Я почти ревную, желая как можно скорее оказаться на ее месте. Она плачет.

— Сынок, — слышу сдавленные рыдания. — Дорогой мой, как же я давно тебя не видела! Как ты живешь?

— Да все нормально, мама.

— Скажи, что про Ярика — это неправда! Скажи!

— Это неправда, — тихо вздыхает он.

Наверное, до него только после приезда матери дошло, что из-за его многоходовок в первую очередь пострадает она. Но, может, Эд решил, что она не узнает? Путешествуют оба ее сына где-то — и все. Мир велик. А мать с облегчением шепчет сквозь слезы:

— Я знала, что все ошибаются, я чувствовала, что он жив!

Макс ведет нас всех в помещение для vip-персон. Рассаживаемся по креслам.

— Мама, как ты здесь оказалась? — слышу голос Эда.

Так, допрос с пристрастием начался. Маргарита Михайловна коротко и просто отвечает старшему сыну на его вопросы. В том числе говорит, что мобильный телефон отключила еще в аэропорту в Москве, чтобы муж не мог дозвониться и заставить вернуться. У нее высокий и мягкий, хорошо поставленный голос, но временами, как, например, сейчас, он дрожит.

Понимаю, что эта женщина-мать летела в никуда, без контактов, надеясь, что ее продвинутые взрослые сыновья каким-то образом об этом узнают и сами ее найдут.

Ястребов берет у охранника прибор наподобие металлодетектора и медленно, внимательнейшим образом обследует мать сверху донизу. Потом ее небольшую сумочку, в раскрытом виде.

— Чисто, — слышу его вывод. — Где твой багаж?

— Я без вещей. Взяла только документы и деньги.

— Как ты узнала про Яра? Кто тебе сказал?

— Ну, во-первых, твой папа, — отвечает она, — ему сообщили по официальным каналам. А еще мой брат — перед тем, как он опубликовал некролог в своей газете. Но я не узнала моего мальчика на тех фотографиях, я чувствовала, что это ошибка! Еще вчера несколько раз звонили какие-то люди и спрашивали, что нам известно... об этом.

Чувствуется, что слово «смерть» ей страшно произнести. Тем более, что она пока не увидела своего младшего сына.

— Так ты прилетела на похороны? А еще кто-нибудь будет? — продолжает «допрос» матери Эд.

Я мысленно хлопаю себя по лбу: точно, еще ведь должны быть похороны! Опять, что ли, Ярика придется усыплять? В сумерках по-быстрому на камеру похоронить, а потом в темноте откапывать?! Какая мать это вынесет?!

— Я не знаю, — отвечает Ястребова. — Алексей Евгеньевич только сказал, что Ярослав доигрался. И говорил, что совершенно необходимо разыскать его жену. Он заперся в кабинете с несколькими бутылками коньяка и больше ничего мне не сказал. Ждать было невыносимо. Тогда я решила попытаться разобраться во всем сама.