Мои покои во дворце были убежищем, маленьким царством, где я мог спрятаться от огорчений и бед. Там скрипели половицы, шуршали на ветру шторы, свет от канделябров был мягко-золотистым и приглушенным. Там пахло моими любимыми книгами, духами и травяным настоем, которым меня поили перед сном. В тайнике в ящике письменного стола лежали леденцы и графические романы, которые отец ненавидел, но я читал их запоем и доставал через прислугу за пару лишних монет в жаловании. Простыни и одеяла с подушками были мягкими, в них можно было утонуть и забыться во сне, если дела были совсем плохи. Еще был новейший проигрыватель, который я включал, пока работал над заданиями для учителей, и слушал концерты для королевского оркестра.

В этой же комнате спрятаться было невозможно. Здесь можно было только обитать, находиться. Но не жить.

Через два часа после моего заселения, которые я провел, сидя на стуле, уставившись в стену, по пневмопочте доставили три пакета: постельное белье, пижама и туалетные принадлежности. От всех пакетов несло дезинфицирующим средством, от которого в носоглотке тут же запершило. Казалось им пахло на всю комнату.

Я решил отложить решение проблемы на вечер и ушел на обед, совмещенный с ужином. Еда была, на удивление, сносной. Свен, которого поселили напротив меня, с увлечением рассказывал сокомандникам, как намеревается стать «лучшим целителем» во всем Измерении. Изредка он оглядывался на меня, ожидая, что я прикажу ему замолчать. Но я сидел как в мороке, запихивая в себя тушеное мясо и овощи. Все вокруг казалось нереальным: огромный зал с большими столами и скамейками, шум и гвалт на всех языках сразу, яркий слепящий свет, много посторонних, порой неприятных запахов. К концу ужина стук в висках переносить было невозможно. Я вскочил и убежал к себе в комнату, жмурясь от боли и с трудом разбирая дорогу, а оказавшись в комнате, тут же заперся на все замки.

Пришло время ложиться спать. Я вскрыл пакеты и с трудом подавил подступавший стон отвращения. Зубная щетка и паста с гелем пахли, словно горькая микстура от кашля. Пижама и белье были жесткими и пахли так, словно их постирали мылом из смолы и забыли прополоскать. Но хуже всего ситуация обстояла с постельным бельем! Его нужно было заправлять самому! За меня это всегда делала прислуга!

Промаявшись полчаса с наволочкой, я решил отставить гордость куда подальше и вызвал сквайра. Свен пришел уже одетый в пижаму, на удивление спокойный и веселый. Заметив мое весьма удрученное выражение лица, он тут же понял, что случилось.

— Не знаете, как делать? — спросил сквайр, склонив голову набок.

Я лишь кратко кивнул и устало бухнулся на стул.

— Ну, самое время научиться! — бодро заявил Свен, взяв в руки наволочку и подушки. — Сейчас Ленни вам все покажет! Итак, смотрите: сначала нужно вывернуть наволочку наизнанку. Это древний секрет, что открыла мне бабушка! Запоминайте, мой принц!

Он показывал и рассказывал все весело и шутливо, словно уличный артист. Понемногу я начал успокаиваться, даже против воли решился поинтересоваться:

— Сколько тебе лет?

— Будет двадцать в осеннюю пору клена, — ответил Свен, беря в руки пододеяльник и одеяло, — так, а вот и наши враги! Ох, с ними порой никакого сладу! Но не надо отчаиваться!

Когда он полностью застелил постель, стук в висках окончательно затих. Я не хотел себе в этом признаваться, но мне было приятно находиться со Свеном в одной комнате. Он был железно спокоен, словно мысленно убеждая всех: «Нет такой беды, с какой бы я не справился!».

А семнадцатилетнему мальчику, впервые оказавшемуся вне дома, всегда нужен такой человек рядом.

Потому, когда я понял, что нам пора расходиться, то стук заново принялся грохотать в ушах.

— Что вы обычно делаете перед сном? — вдруг, как будто невзначай, спросил Свен.

— Пью травяной настой, — пробормотал я. — Что-нибудь читаю…

— Вот эту книгу? — Свен взял с тумбочки книгу. — «Легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого стола»?

— У землян интересное представление о наших Просвещенцах, — небрежно ответил я, стараясь скрыть желание отобрать у него свою самую любимую книгу, которую вез обернутой в четыре слоя бумаги.

— А настой где же раздобыть… — пробормотал под нос Свен. — Ждите пять минут, сейчас вернусь!

Он выбежал из комнаты, оставив дверь распахнутой. Мне стало легче дышать. То ли запахи потеряли свою резкость, то ли дело было совсем не в них…

В горле созрел большой ком, а в груди появилась странная тяжесть. Я сделал пару глубоких вдохов, но ничего не помогло.

— Во! — прибежал сквайр с чашкой в руках. — И не спрашивай, где добыл все это роскошество! Пришлось подключить свое обаяние, связи и легкий шантаж.

Я молча схватил кружку и сделал пару жадных глотков, еще пока не готовый оценить его «жертвы». Настой был слабо заварен, сахара Свен тоже не пожалел, но у меня даже в мыслях не было придираться к вкусу.

Мне было хорошо, как дома.

Вдруг произошло нечто ужасное. Из глаз потекли слезы. Одна тоненькая струйка за другой. Их не получалось скрыть или незаметно утереть кулаками. Ком в груди нарастал и нарастал. В конце концов, я поставил кружку на стол, закрыл лицо руками и разрыдался.