– Красавчик.

По старой привычке тянусь, чтобы взъерошить длинную челку, и отмечаю, что еще недавно бывший чуть выше меня ростом молодой человек вымахал. И прилично.

– Ух, ну и лосик ты, Пашка, стал, метр девяносто, наверное?

– Ага, так и есть, – смеется старший отпрыск шефа, – сто девяносто два. Давно мы не виделись, Марь Дмитриевна.

Привычку называть меня официально он взял от своего родителя. И так она ему понравилась, что чисто по имени Соколов средний меня за все время, кажется, ни разу не называл.

– Ну да, почти год или около того, – подсчитываю примерный срок в уме.

А ведь точно у нас довольно долго не получалось состыковаться. То он приезжал, когда я была в отпуске, то у каждого были какие-то дела и пересечься не выходило чисто физически.

Но если уж выходило, то время практически всегда пролетало незаметно. Думаю, немаловажным фактором тут являлся его добродушный характер, чем-то напоминающий Тищенко, а еще то, что он младше меня на пять лет, а потому непоседлив, легок, шутлив и добродушен. В общем, душа компании.

– Ты сюда по делам завернула или посмотреть и поболеть за наших? – мотает головой Пашка в сторону входа в зал, отчего длинная челка спадает, закрывая ему левый глаз.

– По второму варианту, – сознаюсь в страшной тайне, ведь приятель в курсе моего «теплого» отношения к боксу и не раз угорал по этому поводу, стараясь переубедить. – И не смотри так удивленно. Бывают в жизни исключения.

– И как зовут это твое исключение? – играет бровями уже не мелкий подхалим, с важным видом складывая руки на груди.

– А вот не скажу, – показываю язык, дразнясь.

Стянув верхнюю одежду, сдаю ее в гардероб и, забрав номерок, решаю, что пора топать в зал. Раз дала Султанову обещание и даже пришла, стоит и у ринга показаться. Тем более оттуда уже доносятся громкие вопли ведущего, объявляющего новый бой.

– Ты со мной или убегаешь? – интересуюсь у парня, по какому-то поводу вышедшего в фойе.

– Теперь точно с тобой, – задорно лыбится Соколов. – Я же спать спокойно не буду, пока не узнаю от тебя и о тебе все последние новости. Потому после мероприятия идем в кафе, и это не обсуждается.

***

– Да ладно? Марь Дмитриевна, реально Сулик? – хмыкает удивленно-весело Соколов средний, когда понимает, на кого смотрю я, и кто смотрит на меня.

Мой невозможный кошмар из прошлого под веселые вопли ведущего эффектно и неторопливо появляется в зале, а дойдя до ринга, скидывает капюшон, а потом и халат.

– Сулиииик!!!

– Давай, брата-а-ан!!!!! Порви всех!!!!!

Свист, визг и вопли толпы, среди которой нахожусь, как селедка в бочке, оглушают, заставляют вжать голову в плечи и скривиться.

Бедные мои барабанные перепонки. Прикрываю правое ухо пальцами, чтобы вконец не оглохнуть от какого-то не в меру активного оруна сбоку.

– Сулик что? – интересуюсь, включая непонимайку, когда становится возможным продолжить разговор.

– Твой парень, что же еще?

Кривлю моську, а-ля «шутишь что ли?», и отрицательно качаю головой. Однако, Пашка отказывается верить.

– Да брось! Я тебя отлично знаю, ради левого чувака ты бы в это «злачное» место по собственной воле ни за что не пришла.

– Самый умный, да? – хмыкаю.

– Не без этого, – и не собирается отказываться от похвалы рослый подхалим.

– Он – просто старый знакомый, не придумывай ничего лишнего, – шиплю, делая моську плугом.

Тем более, даже не вру.

И нечего на меня так пялиться, добавляю мысленно, стараясь сдержать улыбку и не заржать. Ну невозможно по-другому на Соколова реагировать. Да и вижу же, что он слегка ошалевает от понимания, по какой причине я тут.

Ну да, сама тоже в шоке.

Дурында, она и в Африке дурында.

Что уж поделаешь?

– Ой, врешь, Марь Дмитриевна, – продолжает стебаться Павел Егорович, прищуриваясь, – ни разу он тебе не знакомый. Ну, или ты ему. Так на чужих баб... сорри, девушек не смотрят.

– Как? – свожу брови вместе.

– А так, будто сожрать хотят или спрятать ото всех. И вообще, мне от твоего… э-э-э… старого не прилетит по маковке, что я рядом стою? А-то, кажись, у меня в одном месте подгорать начинает, – указывает глазами в сторону ринга ерничающий плут.