– Она замужем. Мужа зовут Виктор. И скоро у них будет малыш, к которому я не имею никакого отношения. Но с Муромцевыми мы дружим. И не только потому, что Нютка – моя крестница. Они – отличные ребята, и тебе обязательно понравятся.

– А зачем ты едешь в Москву так надолго? – уточняю, стараясь не задумываться, как выглядит мой интерес со стороны.

Но Сулейман совершенно не возражает и отвечает:

– Может, ты заметила, что девочка хромает? Сейчас подошло время, когда ей могут сделать операцию. Мое присутствие в клинике требуется, потому что кое-какие лекарства для последующей реабилитации нужно будет закупить отдельно. А от обычной финансовой помощи Муромцевы отказываются. Да и группа крови у нас с Тищенко редкая, у крестницы тоже такая. В общем, я поеду с ребятами, чтобы убедиться, что все в порядке, всего хватает, а заодно подпишу кое-какие бумаги. Вернусь сразу, как будет возможность.

– Нельзя быть таким хорошим, Султанов, – качаю головой, поражаясь что произношу эти слова всего лишь спустя полчаса после желания его придушить.

Но великодушие и доброта мужчины, который и после смерти друга не забывает ни о нем, ни о его семье, что-то невообразимое.

– Я не хороший, Маша, и совершал много плохих поступков, – не соглашается он. – Тебе ли не знать? Смотри, как много ты из-за меня плачешь.

– Так ты поэтому вернулся? – спешу сменить тему. Говорить о себе пока не готова. Мне нужно все принять, уложить по полочкам в голове и, в конце концов, выдохнуть. – Чтобы восстановить школу Вулаева? Отблагодарить его таким образом?

– Нет. Вернулся я из-за тебя, и в этом не соврал. Да, вначале просто хотел поговорить и все исправить. Но хватило лишь взгляда, чтобы понять: мне этого мало. Я хочу не только твоего прощения. Я хочу тебя. Всю. Целиком. А школа… это стало хорошей причиной нам видеться чаще. Хотя твоя версия логична, и можешь верить в нее.

– В смысле, всю целиком? – хмурю брови.

Может, Султанов и думал последними словами про спорткомплекс меня отвлечь, вот только ничего у него не вышло.

– В самом прямом, Маш. Я выбрал тебя. И уже никуда не уйду, да и тебя не отпущу. Так что смирись.

– Вот так просто? Пришел, увидел, захотел, присвоил? – распаляюсь от наглости некоторых индивидов.

– Именно так, ворчунья моя, – спокойно соглашается мой личный кошмар.

Его пальцы снова скользят по моему лицу, убирая непослушную прядь. Но теперь не останавливаются, двигаются дальше, по кромке уха, и еще дальше… рисуют медленные узоры на затылке.

Колени подгибаются, а дыхание перехватывает, когда он склоняется к моим губам и оставляет на них ожог поцелуя.

Нет-нет-нет....

Уговариваю себя, что это неправильно, опасно, стоит оттолкнуть, прекратить. Уж точно не отвечать, потому что контроль уже и так трещит по швам. А дальше станет еще хуже...

Но не могу трепыхнуться. Замираю.

Уверена, что пожалею об этом чуть позже, когда наберусь смелости заглянуть в темные омуты. Обязательно пожалею. Вот просто наверняка.

Но сопротивляться не могу… или не хочу? Сулейман – сильный, притягательный, чарующий и нежный... Ни в одном его прикосновении нет ни капли грубости или жестокости. Ни в одном.

Тело не хочет подчиняться, прикрываю глаза. Я едва не плавлюсь от медленных теплых поцелуев, от тихого гортанного стона, от рисующих на моем теле пальцев...

Кажется, меня так еще ни разу в жизни не целовали. Жадно, трепетно, чувственно. Чтобы я ощущала себя особенной, нужной, единственной. Живой.

С новым тихим стоном Сулейман прижимает к себе сильнее и пускает в ход запрещенный прием. Его обжигающий язык вступает в игру, которой я не могу противостоять.

Нельзя отвечать...

Нельзя…

Все еще крутится где-то на подкорке, но губы уже подчиняются сильнейшему, и это явно не я. Улавливая мой нерешительный отклик, мужчина замирает, но только на секунду. А потом его рот становится еще решительнее и требовательнее.

Запах мужского тела, смешанный с цитрусовым парфюмом, кружит голову. Я словно парю. Расслабляюсь и полностью отдаюсь ощущениям. Чувствую, как жарко он дышит, когда умелые губы смещаются ниже, на шею. А затем требовательные руки впечатывают меня за бедра в пах.

И всё…

Паника накрывает удушливым покрывалом.

Что я делаю?

Что я делаю, господи!?!

Моментально прихожу в себя.

Стоп!

Глава 20

– Судя по лицам, конфликт улажен, – довольно потирает руки Соколов, глядя на нас по очереди.

– Недопонимание, – вносит уточнение Султанов.

Я лишь киваю.

Считаю, что этого вполне достаточно, чтобы закрыть вопрос, не касающийся рабочих дел.

А что их касается…