Под чудную фольклорную музыку, которая лилась из кованого сундука с открытой крышкой, вокруг костра плясали твари самого разного пошиба.

Стройные парни с лисьими мордами, облачённые в изысканные костюмы. Одноглазые мохнатые чудища размером со среднее колесо. Гигантская змея, которая в свободное время пожирает глаза своих жертв. Монстр, похожий на муравьеда, – насколько я помню, этот тоже хищник и из всех деликатесов предпочитает мозги.

Был среди ижи-существ также зонт-призрак – довольно редкий и, можно сказать, исчезающий экземпляр. Был кот-оборотень с двумя хвостами, на конце которых теплились огоньки.

Небываль-из-Пустоши подлетела к двухвостому коту, перекинулась с ним парой слов и воспарила над костром, впитывая в себя дым и высокое пламя. Впитывая и не сгорая.

– Это проверка такая, – приглушённо пояснил Пересечень. – Во время ловли демонов в пустошах нехитрое дело случайно подцепить одного из них и заразиться. Если бы перья Небывали загорелись, это бы означало, что в ней – демон.

– И что тогда? – обмирая, спросила я.

– Пришлось бы изгонять, – вздохнул Вор-Кошмарник. – Но, к счастью, с нашей кото-совой всё в порядке, нечего беспокоиться.

Мы двинулись к костру, сойдя со снежного покрова на твёрдую мёрзлую почву, и лесные ижи-существа расступились, принимая нас в круг. Люди-лисы поглядывали на меня с хитрецой, одноглазое мохнатое чудище – с крайней тревожностью, а змея, поедающая глаза, – с неприкрытой алчностью.

У меня сердце оборвалось, когда эта ползучая тварь под два метра в длину приблизилась ко мне на хвосте и застыла впритык к моему носу: покрытая чешуёй узкая морда, два вертикальных зрачка в оранжевой оправе. Брр! Я отшатнулась и наткнулась лопатками на выставленные ладони Пересеченя.

Нет, Нойта, нельзя отступать, не сейчас. И засунь свои страхи, будь добра, куда-нибудь подальше.

Змея продолжала изучать моё лицо, изредка высовывая раздвоенный язык. Вертикальные зрачки пульсировали, словно бы раздуваясь.

– На ней проклятье, – установила диагноз она. – Вы, с-с-случаем, у себя дома ничего с-с-странного не замечали? Рас-с-стяжку, гирлянду, фонарики на проводах?

– Гирлянду, да, – сказал Пересечень за моей спиной. – Две лампочки уже перегорело.

– Когда перегорит пос-с-следняя, из жизни проклятой уйдёт весь с-с-свет, вся радос-с-сть, – прошипела змея. – И проклятая тоже захочет уйти. Вы не должны этого допус-с-стить.

– Но что же нам делать? – заломил руки Вор-Кошмарник. – Я не хочу, чтобы Нойта ушла!

– Лампочки будут гас-с-снуть каждый день, – сказала змея. – Пока не погас-с-сла последняя, надо ус-с-спеть промотать зиму до весны. Или вернуть ос-с-сень. На ваше ус-с-смотрение.

– Да ладно, – подала голос Путеводная Нить, которая до сих пор пряталась у Пересеченя в капюшоне. – Кому такое под силу?

Но змея уже удалилась, и я испытала немалое облегчение, когда её клыкастая пасть с раздвоенным языком перестала мелькать перед моим носом.

– Вы всё слышали, – глухо произнёс Вор-Кошмарник. – А теперь давайте отдохнём, и пусть те, кому нужно, пораскинут мозгами, а те, кто устал, закроют глаза.

С такими словами он стянул скатерть с плеч и расстелил её на усыпанной иголками земле.

Я недоверчиво потрогала ткань: греет, надо же! Лежит на ледяной земле, но греет, будто печка. Неужели дракон постарался?

Мы безбоязненно расселись по периметру скатерти. Опасливо косясь на меня, как на болезную, к нашей компании подковыляло мохнатое чудище и протянуло мохнатую лапу, чтобы передать Вору-Кошмарнику кекс. Маленький, кривенький – сразу видно, чудище пекло его самостоятельно. Вор опустил кекс в центр скатерти, и та, всё равно что грибами, поросла мисками со снедью. Салаты, торты, жареное мясо и рыба, всевозможные гарниры – перед нами источали благоуханный пар блюда на самый привередливый вкус.

Пересечень утащил к себе блюдо с жареным мясом и принялся невозмутимо его уплетать. Тогда я решила, что не грех сожрать тортик – он здесь тоже присутствовал и очень скоро очутился в моём животе. Сио Лантий налёг на салаты. Путеводная Нить удовольствовалась рыбьим хвостом (кто бы мог подумать, что хвосты её излюбленное лакомство). Вор-Кошмарник накинулся на Пересеченя: «Ну поделись ты хоть кусочком, обжора!».

И лишь Небываль-из-Пустоши вновь хранила хладнокровие. К пище не притронулась.

– Как, – говорит, – приблизить весну? Возвращать осень не вариант, Птица-Весень и без того страдает неимоверно, чтобы опять этот круг начинать. Надо подхлестнуть время. Но как?

– А разве наша птичка такими вещами не заведует? – удивился Вор-Кошмарник с набитым ртом (всё-таки отхватил себе немного мяса, какой молодец). – Ну да, она сейчас чёрная и злая. Но только она в состоянии ускорить приход весны.

Подкрепившись рыбьим хвостом, Путеводная Нить сделалась такой умной, что хоть ты прячься. Ни разу не сбившись, она виртуозно выдала нам какую-то закрученную речь, где проскочили слова «катализатор», «форсировать» и «годовые кольца».