И я уже подхожу к лифту, смотря, как он открывает свои серые металлические двери, как вдруг меня кто-то жестко хватает на локоть и куда-то тащит.

Не успеваю я вскрикнуть, как оказываюсь в кабинете с кушеткой и столом с разными приборами. В полумраке рядом с…

— Герман! Я же испугалась! — отталкиваю я его, но вижу залихватскую улыбку, и злость мигом пропадает.

Каким бы он не был наглецом, рядом с ним всегда как дома. Спокойно, надежно, хорошо.

— Ты сказала про нас? — сразу спрашивает он, и я перестаю улыбаться. Черт.

— Да я не смогла, они болтают без умолку, слово вставить не дают.

Теперь серьезным становится и Герман, взгляд из добродушного становится волчьим. И я понимаю, как легко ему выглядеть угрожающим. И как сейчас тоненькая стрела страха пронзила меня насквозь.

— Не смогла или не захотела? – цедит он сквозь зубы, и я напрягаюсь сильнее. Кажется, в этом мире не найдется мужчины готового меня слушать, а главное – слышать. Они всегда думают только о себе.

— Не смогла! – воскликнула я, и решила, что сегодня Герману ничего не светит. Мне надо домой.

Но, кажется, Герман со мной не готов согласиться. Он задерживает меня у двери, проворачивает ключ в замке. Затем толкает к кушетке.

— Прекрати! Не здесь же!

— Именно здесь, — снимает он с себя халат и педантично вешает на вешалку.

Хочу снова встать. Но он толкает меня обратно и стягивает с невероятного торса футболку. Боже… Помогите…

— Кажется, ты еще не поняла, кому принадлежишь. Я тебе сейчас объясню.

Глава 20.

— Я и так знаю, что принадлежу тебе! — сдавленно говорю я, пока он жадно касается губами шеи. Прикусывает. Лижет. – Но заниматься сексом в общественном месте очень опрометчиво. А вдруг кто-то зайдет? А вдруг тебя уволят? И почему, в конце концов, ты не пользуешься презервативом.

Я должна была остановить это безумие, или он так и будет брать меня, когда вздумается.

Звонкий шлепок по заднице прерывает мое словоизвержение.

— О, чёрт! — простонал Герман, поглаживая мою попку. — Ты неподражаема! Стоишь тут раком, обнажённая, беззащитная и даже при этом умудряешься читать мне нотации. Когда ты делала это в юности, мне хотелось заткнуть твой рот членом. И теперь ничего не заставит меня свернуть с пути.

И пока я осознаю смысл его слов — наполненных искренним восхищением слов! — Герман убирает свои руки с моей попки.

— Эй, ты что собираешься сделать?! — паникую я окончательно, заслышав тонкий скрип расстёгиваемой молнии.

Молния на его одежде была только в одном месте.

— Сама подумай! — хмыкнул он, хватая меня за талию.

Я задёргалась, но он был сильнее. Герман без каких-либо проблем развернул меня и поставил перед собой на колени.

Теперь я сидела на полу, спасибо, что хоть чистом и теплом, а перед моим лицом покачивался до предела возбуждённый член.

Крупная головка которого спустя мгновение мягко ткнулась в губы.

— Ты сама виновата. Теперь придется понести наказание, — заявил Герман с шальной улыбкой. – Поймешь наконец, что делать ты теперь будешь то, что хочу я!

Я задохнулась от обиды и помотала головой, плотно сжав челюсти.

Я никогда не позволю ему сделать с собой такое здесь!

Тем более после слов, что он хочет сделать меня, по сути, своей рабыней. Любовь любовью, но у человека должна быть свободна выбора. Просто свобода! Я так к ней стремилась, чтобы снова попасть в лапы тирана?

Но Герман, кажется, имел на это несколько иное мнение. Он держал в руке далеко немаленький член и самым его кончиком поглаживал мои губы. Как только я хочу оттолкнуть его руками, Герман предупреждает.

— Попробуй только, и я свяжу их бинтом.

Вот член скользнул куда-то в сторону, и я ощутила прикосновение бархатной, неимоверно горячей головки к своей щеке.

Герман лёгкими касаниями ласкал мое лицо, похоже, искренне наслаждаясь и видом покорной, коленопреклонённой сестренки.

И ощущениями, заставляющими его едва слышно постанывать.

Я же прикрыла глаза, чтобы не видеть перед собой этот чужеродный… но чем-то манящий меня орган с розовой головкой и тонкими нитями вен, пронизывающих его по всей длине.

Внезапно член его вернулся к губам и требовательно толкнулся.

Засада.

А между ног-то почему опять так мокро?

Я попробовала было отпрянуть, но Герман вцепился в волосы и запрокинул мою голову назад, вырывая вскрик из горла.

Он словно этого и ждал, потому что в следующий миг в рот занырнула крупная головка члена и начала протискиваться дальше.