— Конечно, ждешь, — мягко улыбаюсь я, с большим удовольствием наблюдая, как его мускулы перекатываются под кожей, как хищно смотрят его глаза. Потом все-таки одеваюсь. И спустя пару минут выхожу их кабинета, чтобы пойти и порвать узел, который Антон представляет отношениями.

И я стою перед его дверью и слышу, что его мама еще не ушла, а в голове вдруг всплывают слова Германа, про прелюдию к сексу. Между ног начинает тянуть, как только фантазирую, что же он подразумевал. Наверное, поэтому тихонько улыбаюсь себе под нос, разворачиваюсь и иду в сторону выхода.

Очень уж мне интересно, что на это предпримет Герман. Очень.

Глава 22.

Нет ничего хуже ожидания. Оно влезает в тебя пчелой и жалит, не давай нормально учиться. Дышать. Просто жить.

Я работала все так же, держалась подальше от Антона. Но Герман словно канул в лету.

Он просто пропал. А у меня даже не было телефона, чтобы ему позвонить.

И я несколько раз порывалась к нему пойти сама, или в больницу, откуда выписался Антон, но гордость. Как многим она испортила жизнь, не давая исполнить истинных желаний.

Вот и меня она вынуждает не дергаться и ждать, когда Герман появится сам. И сделает то, на что так недвусмысленно намекал.

Мне очень хотелось ощутить на себе всю силу его гнева, чтобы в дальнейшем понимать, чего ждать.

Ждать. Ждать. Но я, откровенно говоря, устала ждать. Устала сводить на нет попытки Антона позвать меня на свидание. Потому что, если скажу, что мы расстаемся, во-первых, это чревато потерей учебы и работы. А во-вторых, Герман будет думать, что готова следовать любому его приказу. Я может быть и готова…

Но не так.

В постели, да. Там он царь и бог. Любое его желание я готова выполнить беспрекословно. Но в жизни я сама хочу быть себе хозяйкой. Именно к этому я стремлюсь, посещая учебу и работая администратором в фирме Антона. Но игнор Германа, а не чем иным, как игнор, я не могу это назвать, начинает вызывать тихую ярость. А еще ко мне так и не вернулся кот. Он как появился неожиданно в моей жизни, согревал меня полгода ночами, скрашивал одиночество.

А теперь словно зная, что в моей жизни появился близкий, отправился по своим делам.

Близкий, которого, если честно, хочется ударить. Так сильно, что даже гордость становится лишь дуновением ветерка в твоем мозгу.

С этой мыслью заканчиваю рабочий день, с этой мыслью отнекиваюсь от свидания с Антоном головной болью и, быстро переодевшись в платье на голое тело и пальтишко, отправляюсь к Герману.

Совершенно не знаю, чего ждать. А если он там с другой девушкой? А если все его признания были фальшью, чтобы просто затащить меня в постель?

Но даже если так, даже если все придуманное мною – правда, я готова к этому удару. Потому что, во-первых, он ничего мне не обещал, верно? Во-вторых, ничего лучше я не испытывала. Никогда.

Никогда в моих жилах не растекался жидкий метал от одного взгляда. Никогда моя кожа не покрывалась мурашками от одного легкого касания. Никогда мое тело не вопило «хочу» так громко. И пусть он обманщик, я все равно жадно желаю еще раз с ним увидеться. Даже, если повезет получить свое наказание.

Самое эротически-сладкое наказание в мире. Нет ведь ничего лучше, чем секс с любимым человеком. Какой угодно секс. Грубый. Нежный. По принуждению.

Ведь даже облизывая огромный член, даже чувствуя себя униженной, я понимала, что уже люблю Германа. По сути, всегда любила. Ведь даже, когда мы были детьми, а он отчаянным шалопаем, я хотела за него замуж. И я сейчас хочу. Тем более, что документы уже другие и мой законный муж наверняка обо мне забыл.

Так густо мой мозг затуманили мысли, что я не успела оглянуться, как вдруг оказалась рядом с той самой парадной. Войдя в нее, я решила свою судьбу. Герман за меня все решил.

Только вот парадная была закрыта, а нужные окна не горели желтым светом.

Я зябко поежилась, уже жалея, что не надела нижнее белье и кофту поверх платья. Или штаны. Это было бы лучшим решением. Переступая с ноги на ногу и осматриваясь, я понимаю, что уже темнеет и мне грозит, как минимум, обморожение. Все-таки не лето на дворе. И, как максимум, нарваться на какого-нибудь гопника.

Именно последняя мысль толкает меня на шаг пойти в больницу к Герману. Потому что, если дома его нет, значит он там. Работает. Спасает жизни. А я тешила свою гордость и даже позвонить туда боялась. Дура? Вот точно.

Иду уже по колодцу, слыша эхо от своих каблучков, мельком еще раз взглянув на темные окна, вхожу в мрачный туннель, пропахший сыростью, как вдруг врезаюсь во что-то твердое.

Отпрыгиваю, поднимаю взгляд и вздрагиваю, когда вижу незнакомого парня с очень отталкивающей внешностью.