И Герман проникает до самого конца, руками держит мои бедра и почти полностью вынимает. И резко вперед.

— Какая тугая попка… Соня… — сдавлено хрипит он и снова.

Назад, медленно отпечатывая во мне каждую выпуклую вену, и вперед. До самого конца, шлёпая мешочками о половые губы. И с каждым разом скорость проникновения увеличивалась, амплитуда движений уменьшалась, и я вскрикивала на каждый толчок, наслаждаясь тем, как до краев заполнена.

Пока окончательно не сошла с ума, потому что он начал не просто трахать, он начал долбить. Снова и снова. Снова и снова. Держа меня за бедра и буквально натягивая плоть на себя.

Резко. Размашисто. С воем.

Пока перед глазами не заплясали новые искры, пока вдруг он не схватил меня за волосы, подтянул к своему члену и начал заливать все лицо терпкой влагой.

— Вот твое наказание… – прохрипел Герман, стирая с моих губ белесые капли и заставляя обсосать этот палец, ощущая во рту его вкус. – Чувствуешь себя униженной?

Мне захотелось рассмеяться. Он может делать со мной все, что пожелает. С ним прекрасно все. Я мотаю головой.

— Только не с тобой, Герман. Только не с тобой.

И было уже утро. У Германа выходной, а я просто не взяла трубку, когда позвонил Антон. Просто лежала в объятиях любимого и наслаждалась предрассветной тишиной, когда еще даже птицы не проснулись, а мы с Германом еще не ложились.

Но все разрушила трель. Обычная трель, принесшая в мою душу панику. Я резко села на кровати и посмотрела в сторону коридора. Мерзкое чувство страха овладело мною, холодило кожу.

— Сонь, — рассмеялся Герман. – Это просто звонок. Может ошиблись.

Но он звонил снова.

— Не ходи! – хватаю я руку Германа, но он гладит меня по голове и целует в лоб. Нехороший поцелуй. Могильный. – Не ходи.

— Ну я с ума сойду. Может помощь кому-то нужна?

Не ходи. Не ходи. Повторяю, как молитву, смотря, как любимое тело прячется в халате. Я тоже одеваюсь, но не могу двинуться с места.

Герман открывает двери, я слышу какие-то голоса и вдруг удар. Вскрикиваю и выбегаю в прихожую, понимая: ничего не будет хорошо.

— Да в чем меня обвиняют?! Где ордер!

— Вот ордер, — сунул офицер в форме бумажку Герману в лицо, пока другие два пытались надеть на него наручники.

— Герман! – прижимаю руки к груди, не веря, что все происходит на самом деле.

— Сонь, не волнуйся. Только не волнуйся. Найди мой телефон, пароль – твой день рождения, и набери Медведя.

Его слова проникают в мозг через какую-то призму, отдаются эхом до тех пор, пока почти голого Германа не выволакивают за дверь. А я остаюсь одна. Просто одна. В тишине. Могильной.

Вспоминаю, что нужно сделать, и бегу в спальню, сквозь застилавшие глаза слезы отыскиваю телефон, собираюсь набрать нужный номер, как вдруг неизвестная сила выдергивает аппарат из пальцев и швыряет в стену.

Я кричу от ужаса и страха, а когда вижу эту силу, задыхаюсь. Не может быть. Не может быть.

— Привет, женушка. Твой любовник теперь в тюрьме, нам никто не помешает.

— Нет!!!

Я тут же дернулась к окну, но Петя схватил меня за волосы и бросил в ту же стену, что и телефон. Примерно с такой же силой. И я, ощущая, как теряю сознание, слышу сквозь шум крови в голове.

— Как славно, что ты ко мне вернулась.

Глава 26.

Год спустя.

***Герман***

Все произошло слишком быстро, я даже очухаться не успел.

Приговор.

Суд.

Тюрьма. Жизнь под откос.

И слепая надежда, что Медведь, который однажды заперся ко мне в смену с пулей в груди, придет и выручит, таяла с каждым днем. Но я все продолжаю надеяться на чудо, да вот оно никак не происходит.

Я здесь сдохну.

Неужели Соня не позвонила.

Неужели он отказался помочь?

Не верю. Только не после того, как он поклялся выручить меня, если наступит жопа. Так где же он?

Он мужик классный, хотя и занимается всяким дерьмом. Но я не лезу. Сам далеко несвятой. Есть за мной грехи, о которых я порой жалею.

Правда сейчас, лежа и смотря в бетонную стену, где под самым потолком в мутное окно пробивается лунный свет, я не чувствую себя не то, что святым. Даже человеком не чувствую.

Животное, запертое в клетке. По-другому и не назвать.