Когда взаимопонимание двух культур достигло апогея, Мгонамба, стесняясь, неожиданно попросил разрешения вынуть из носа кольцо.

– Очень нос чешется от этого дурацкого кольца, спасу нет, - на классическом инглише признался главный охотник. Не слыша возражений, он судорожно выдернул кольцо из ноздрей и стал яростно чесать черный свой нос, поскуливая от удовольствия.

– Так зачем же вы, голубчик, его носите?
– удивилась Эмилия Винески.

– Вынуждены, мэм. Это наш этнографический реквизит, - сознался Мгонамба.
– Клиент желает видеть в нас дикарей, вот приходится рядиться...

– Вы хорошо говорите по-английски, с прекрасным ново-оксфордским акцентом!
– удивился Новел.

– Я учился в Оксфорде, сэр.

– Зачем же вы кривлялись, говоря на этом полудетском пиджине?

– Все по той же причине, сэр. Для экзотики. Белый человек любит экзотику.

– О да!
– сказал Кирьякидис, отхлебывая из фляги, - экзотики здесь много... Кстати, и желающих поработать дикарями здесь тоже в избытке. Если в конторе "Кука и внуки" узнают, что Мгонамба имеет университетский диплом, его вышибут с работы. Им не нужны умники. Им нужны дикари-людоеды. Вы совершили большую ошибку, мистер Мгонамба, открывшись нам. Я могу случайно проговориться... И вообще, я приехал отдыхать, а вы портите мне впечатления... Это непрофессионально.

– О, сэр, пожалуйста, не жалуйтесь в контору!
– взмолился главный охотник, поспешно вставляя кольцо на прежнее место.
– У меня больная мать!.. Семью кормить надо... Пожалуйста, сэр! Вы еще не знать, какой я есть людоед! Вчера я так разозливаться на свой жена, что чуть-чуть не ням-ням собственный бабушка!.. Честно-честно!

– Мистер Кирьякидис!
– возмутилась Эмилия.
– Как вам не стыдно! Вы позорите звание цивилизованного человека...

– Да пошутил я, пошутил, - заржал "грек", поднимаясь и надевая шлем.

Он слегка отрыгнул, попросил прощения у миссис Винески.

– Кажется, я немного перебрал, пойду облегчусь... то есть разомнусь...

Кирьякидис удалился в высокую траву, за ним поспешил Мгонамба, что-то униженно лопоча на афро-инглише и бебекая на своем наречии.

– Вот же дрянь-человек, - сказал Новел.
– Кажется, нам, дорогая, придется отказаться от его гостеприимства.

– Да, дорогой, я тоже разочаровалась в Греции.

– Да никакой он не грек!
– выпалил Малк, чуть не плача.

– А кто же он?
– в унисон удивилась чета.

– Подстава.

– Малколм, что за жаргон! Изъясняйся культурно.

– Да, сынок, выкладывай все, что знаешь.

21

В той стороне, откуда должен был появиться предмет охоты, наконец-то послышались далекие удары барабана и крики погонщиков. Звуки там-тамов приближались, накатывали с волнами горячего воздуха. Наши охотники схватились за оружие. Глядя через "бруствер", поверх стволов деревьев, семья Винески видела, как из глубины саванны надвигается облако пыли. Уже различались силуэты погонщиков, размахивавших копьями и палками. И когда эта шумная братия оказалась совсем близко, стал видим тот, ради кого затеян был весь этот шум-гам. Огромный гривастый лев бежал с гордо поднятой головой. Он, конечно, отступал, но делал это с достоинством истинного царя зверей.

– Мистер Мгонамба!
– закричала Эмилия Винески.
– Куда вы запропастились?! Что нам делать?

– Йё-йё!
– примчался главный охотник и принял командование.
– Стрелять только по моему знаку.

Он поднял над головой копье и стал делать вращательные движения оперенным наконечником. Завидев этот сигнал, погонщики стали разбегаться полукругом и залегать в траву, чтобы шальная пуля их не достала.