Дилькионниль вошёл в главный зал, где уже собрались все гости и медленно двинулся вдоль стены, ближе к огромному стеклянному шару, стоявшему на белом резном постаменте высотой около трёх метров. В зале уже приглушили свет. Торжественная переливчатая мелодия пробуждала странное предвкушение. Это чувство… словно из детства, ощущение сказки и праздника. Мужчине казалось, что он давно утратил возможность такой безусловной радости. Но сегодня восторг никуда не уходил. Ситрайцы в бело-золотом, на лицах узоры золотом, он и сам отдал дань традициям — по лбу и правой щеке шли две параллельные полосы. Их значение частично намекало на его желание — они просили о силах не сворачивать с намеченного пути. Эльф обернулся, заметил Сильтранию, которая только вошла в зал. Белое платье со шлейфом, расшитым золотым бисером, крылья бабочки на левой щеке. Глаза чуть покраснели, губы напряжены — явно расстроена. Кто бы мог подумать, что так скоро ему будет настолько безразлично, что она чувствует.

Целитель вновь повернулся к постаменту, разглядывая камень внутри — всего лишь копия древней реликвии, настоящий хранился в Синниране, ситрайской столице. Но сегодня даже эта подделка вызывала трепет в душе. Он закрыл глаза, произнося молитву, услышал, как все вокруг начали вторить его словам. Голоса быстро слились в звонкий хор, стали громче и уверенней. Дилькионниль открыл глаза как раз в тот момент, когда камень внутри стеклянного шара засиял, заливая пространство резким светом. От него болели глаза — до того он был ярок и чист. Голоса зашлись на самой высокой ноте и разом стихли, пропала и музыка, на мгновение погружая весь зал в благоговейную тишину, потом раздался первый, неуверенный хлопок, ещё один и ещё, пока все вокруг не разразились аплодисментами и радостными криками. Камень медленно затухал. Ещё один год был окончен, забирал с собой прорву старых проблем и открывал новую, пока ещё чистую страницу жизни. Согласно легенде, великая богиня светом стирала в эту ночь все грехи со своих детей, и со временем большинство из ситрайцев начали воспринимать это как возможность оставаться безнаказанными. Дилькионниль же видел в празднике иной смысл — шанс забыть о прошлом и строить ту жизнь, которую он считал правильной. Главное, чтобы хватило сил не сворачивать с намеченного пути.

Банкет мужчине был неинтересен. Сейчас ему хотелось быть лишь в одном месте — с той, кому он задолжал свободу. Спустя десять минут целитель открыл дверь в комнату их пленницы, замер на пороге, рассматривая привставшую с постели девушку.

— Когда приедет принц? — спросила Тиниара. Со вчерашнего вечера она успокоилась, камень из рук больше не выпускала, да и вообще не понимала, почему устроила накануне такую истерику. Сказалась усталость, не иначе. Теперь девушка выспалась, плотно поела, умылась и впервые за долгое время чувствовала себя человеком. Артефакта и запертую в нём сущность больше не боялась — в конце концов, именно она помогла продержаться так долго и не может желать ей зла.

— Сегодня праздник Благословения Великой Богини, после этого ему потребуется три дня, чтобы вернуться, — Дилькионниль не сводил с девушки взгляда. В ней что-то неуловимо изменилось, но мужчина никак не мог понять, что именно. Осанка, взгляд, улыбка. Всё и ничего.

— Значит, ждать осталось немного. Наместник потерял ко мне интерес?

— Он поглощён праздником, а после него, скорее всего, пару дней не в силах будет подняться.

— Хорошо, — улыбнулась девушка. — А ты составишь мне компанию на это время? Мне здесь так одиноко.

— Я постараюсь, — тихо кивнул ситраец. Тиниара каким-то неведомым образом умудрялась его смущать. Не приближаясь, не говоря ничего лишнего, одним взглядом.

«Онсс твойсс ключчс отсссюда».

Но она и так это знала. Не принц. Не король. Никто другой. Только этот целитель мог её вывести. Крошечный шанс. Единственный. Сейчас она не помнила об Эрике, о своих чувствах к Дилиану, всё это мешало, а значит, должно было на время исчезнуть. Без эмоций стало намного легче. Главное, не спугнуть своего рыцаря и не торопиться.

— Глупый вопрос, но что там, за окном? Побывать в ситрайском лесу, и ни разу не выглянуть на улицу, — задумчиво усмехнулась Тиниара.

— Там высокие сосны и свежий воздух. Дом весь увит лимонником и припорошён снегом. Кругом огромные сугробы, очищены лишь двор и дорога к поместью.

— Наверное, очень красиво.

— Это так. Но ты и сама вскоре сможешь увидеть, потерпи ещё немного.

— Мне иногда кажется, что я умру в этой комнате, — голос чуть надломился, девушка отвела взгляд, пряча подступившие слёзы.

— Нет, Тиниара, нет, когда принц приедет…

— Я не верю ему, как ты не понимаешь? Мне страшно, — она обхватила себя руками и тяжело вздохнула. — Извини, не хочется портить тебе день, но я правда очень боюсь.

Мужчина подошёл к ней и присел на кровать, стараясь заглянуть в синие глаза. Девушка долго отводила их, явно смущаясь от его близости, и тогда он накрыл пальцами крошечную ладошку, словно случайно лежавшую рядом.

— Я никому больше не позволю обидеть тебя, — тихо сказал ситраец. Это прикосновение заставило его сердце пропустить пару ударов.

— Не уходи, — пристальный взгляд, от которого стало труднее дышать.

— Не уйду, — кивнул Дилькионниль, пальцы сами сжались, притягивая её руку к сердцу. Искал любви холодных ситрайских женщин, а оказалось, что больше всего на свете нужен человеческой девушке. Она неуверенно подалась вперёд и прижалась личиком к его рубашке, мужчина обнял её так нежно, будто боялся сломать. Пальчики нащупали шрам на груди сквозь тонкую ткань рубашки и медленно поползли вниз, исследуя его на ощупь. Дилькионниль тяжело вздохнул и почувствовал, как вновь смущается. Боги великие, девчонка была младше его в шесть раз, и умудрялась вводить в ступор, как неопытного юнца. Она словно видела его насквозь, нуждалась в нём, и в то же время позволяла быть уязвимым. Принимала все достоинства и недостатки… стоп, что? Откуда эти ощущения? Дилькионниль невольно покосился на руку, где было нанесено защитное клеймо, но реакции не было. Принуждения не было. Откуда же этот ворох эмоций? Чувство вины? Желание быть для кого-то важным? Потребность в любви?