Шрифт:
Еще спустя какое-то время отписалась Светлана, что не приедет и добавила подмигивающий смайл. Только что он мне, если, между нами, самая настоящая холодная война?
Легли спать и ночь эта была уже не такая как вчера. Видно, что и вправду ничего серьезного, быстро идет на поправку. Но я все равно спал урывками, прислушиваясь к тому, что происходит в соседней комнате и мерному стуку своего сердца. Глупое. Ясе так легко его обмануть. Думает, что если она рядом, то и все чудесно. Но как же оно заблуждается…
И новый день не принес нам ничего нового. После пар решил убить время и самому приготовить ей еду. Я умел. И вот уже почти все готово, осталось только дойти под крышкой, а в дверь кто-то звонит. Открываю – Светлана. Проходит и вопросительно поднимает брови. Смотрю в упор, и она все понимает. Это какой-то тупик. Снова прохожу в кухню и сажусь за остров, принимаясь тупо ждать, когда женщина навестит дочь и наконец-то покинет эти стены. А дальше я просто пойду туда и, хочет Яся того или нет, но она, черт возьми, будет слушать меня. Снова!
Да она заперлась от меня на тысячу дверей, но я должен постучать в них все, чтобы снова отыскать дорогу к ее сердцу. И доверию.
– Мама, перестань, – слышу я громкий голос Яси и, озабоченно вскакивая, иду в ее сторону, но уже почти у двери замираю, когда понимаю, что речь идет обо мне.
– Дочь, так нельзя, все имеют право на второй шанс, – сетует Светлана.
Топит за меня, Господи, уму непостижимо!
– О, у него он был, и он его эпично про…про…, – теряется с эпитетом, и я улыбаюсь против воли, – в общем, профукал, мама!
Не собираюсь подслушивать и снова поворачиваюсь, чтобы уйти, но на секунду медлю.
– Он же любит тебя, дочка.
– А я его нет. Не любила и не люблю. Ясно? И мне противно видеть его тут! О, Боже, как объяснить? Что мне нужно сделать, чтобы до всех вас это информация наконец-то дошла и усвоилась? Черт! Сколько раз мне необходимо сказать, что он мне не нужен? Любит он? Ну так мне его любовь не нужна. Не нужна! Это правда, мама. И мне плевать, что он будет с ней делать.
А-1. Ранен. Убит.
И нет больше внутри ничего живого. Ни-Че-Го! Там теперь безжизненная пустыня. Без персонального солнца.
В мозгах колошматят флэшбеки, а легкие забивает стекловата. На ватных ногах разворачиваюсь и прохожу в комнату, ловлю ее взгляд. Смотрю несколько секунд, а потом говорю на прощанье:
– Ключи на столе.
И ухожу.
Глава 74
POV Яся
В мое сердце будто бы со всей силы воткнули нож, а потом медленно, с оттяжкой его провернули. Сначала в одну сторону, а потом в другую. Хапаю воздух, а наполнить легкие, нужным мне кислородом, не могу. Задыхаюсь, а потом, утыкаюсь лицом в колени и стискиваю руками одеяло, умоляя себя не бежать вслед за ним.
Я все правильно сказала. Я поступила верно!
Но в ушах до сих пор звучит звук закрывшейся за ним двери. Как последний гвоздь, заколоченный в крышку гроба всех моих мечт и желаний.
Чувствую, как на мою голову ложится мамина рука, гладит и мне хочется реветь в голос, прижавшись к ее груди, но я отказываю себе в этом. Только лишь поднимаю на нее полные слез глаза и говорю:
– Мам, мне нужно побыть одной. Пожалуйста!
И она только кивает мне, затем целует в щеку и наконец-то покидает мою квартиру. И только сейчас я даю волю слезам, по максимуму отпускаю себя и захлебываюсь теми деструктивными чувствами и эмоциями, что я испытываю по отношению к Яну Аверину.
Боль. Океан боли. Увидеть его в аэропорту и умереть, пытаясь сохранить лицо, стараясь не замечать глупого, радостного метания своего сердца. Оно давно меня предало, и, кажется, что бьется теперь только рядом с ним, а без него лишь вяло и неубедительно трепыхается в предсмертных судорогах. Жалкая, глупая мышца. Ей невдомек, что её обманули, отвергли за ненадобностью, растоптали…
Страх. Он многогранен. В одну минуту я боюсь, что мои чувства так и не утихнут, заставляя меня снова и снова проходить одни и те же круги Ада, опять и опять, и так до бесконечности. В другую же, я замираю, опасаясь, что он больше не захочет продолжать свою бессмысленную со мной игру. Я не знаю, зачем он это делает. Я не верю ни единому его слову. Но я боюсь, что он остановится.
Отчаяние. Оно пропитывает меня насквозь, стоит мне только представить, что в моей жизни не останется ничего, кроме ярких воспоминаний нашего двухнедельного лета на острове Бали и снимков, коими до сих пор под завязку набит мой телефон. Я их так и не удалила. Но они как своеобразная ниточка, что служит мне связью между, тем, что было и тем, что стало. Не дают окончательно потонуть в этой трясине, где слишком много «но» и «если».
И наконец-то, любовь. Уродливая и неправильная, искорёженная предательством, растоптанная, разбитая. А теперь ее пытаются склеить, но первоначальный вид уже не вернуть. Там лишь кривой силуэт и невнятные очертания.