— Идём, — тихо сказала Циши и сделала уверенный шаг вперёд. На мгновение показалось, что часть мира перестала существовать, словно у неё отобрали один из органов чувств, необходимый, чтобы верно воспринимать реальность. Она попробовала дотянуться до дара, но тот молчал. Девушка даже не подозревала, что настолько к нему привыкла, сердце в груди забилось сильнее, словно от лёгкого приступа паники.

Дилиан встал рядом, взял её за руку, и это возвратило былую уверенность. Всего то и нужно, что сбегать до дома отца и взять немного цветов, а потом всё встанет на свои места. Темнело, скоро наступит ночь, они никого не встретят. Никто не поймёт о том, что она сюда приходила. Циши пошла по знакомой тропинке, и сердце сжималось от нахлынувших воспоминаний. Гуляла здесь с тех пор, как ей стукнуло десять. Убегала в лес, когда хотела побыть одна, осмыслить то, с чем была не согласна, когда злилась или была расстроена. Убегала, когда была счастлива, потому что поделиться своим счастьем ей было не с кем, у неё никогда не было настолько близких людей, которым она могла открыть своё сердце — жрицы не должны были взваливать проблемы на других людей, им стоило облегчать жизнь подопечных, а не делать ещё сложнее. Их учили кротости и терпению, и, кажется, все уроки, что давались ей с таким трудом, полностью забыты.

Девушка посмотрела на Дилиана, напряжённо оглядывающегося по сторонам, и опустила глаза. А может быть, и не все. Рыжая готова помочь ему освободить королеву, а значит, потерять последний шанс на то, что он обратит своё внимание на неё — это ли не самоотверженность? Впрочем, кто знает, были ли они вообще, эти воображаемые шансы? В конце концов, Циши далеко не единственная, кто питал к нему нежные чувства, так с чего бы ей полагать, что она особенная?

Именно об этом девушка думала, когда маг замер и выпустил её руку. Рыжая обернулась — Дилиан стоял с закрытыми глазами, сжимая рубашку в районе груди, и тяжело дышал, будто ему было больно.

— Что-то случилось?

— Я словно, — он выдохнул, падая на колени и вынуждая Циши подбежать к нему, — проснулся.

— В смысле? — ученица бросила попытки поддержать парня и уставилась в покрасневшие от сдерживаемых слёз серебристые глаза.

— Такая пустота внутри…

— Это из-за дара?

— Нет. Не совсем, — нахмурился Дилиан, пытаясь понять, что именно он чувствует. — Словно камень с души упал, понимаешь? Словно я…

— Перестал подчиняться чарам демона? — осторожно спросила девушка, коря себя за радость, расцветающую в душе. Она думала об этом: вдруг барьер освободит его от влияния королевы? Потому и хотела провести его внутрь. Не знала, как работает местная магия, но надеялась. До последнего.

Дил отстранился, словно услышав её мысли, поднялся.

— Нам нужно быстрее взять цветы и выбраться из этого места.

Циши кивнула и поплелась вперёд. Под ногами шуршала жёлтая листва, в голове шуршали скорбные мысли. И за этим шумом рыжая даже не поняла, как всё случилось — просто через мгновение уже лежала на траве с заломленными за спину руками, а кто-то сидел сверху и связывал их верёвкой.

— Дилиан! — позвала она, пытаясь повернуться так, чтобы увидеть наставника.

— Не дёргайся, Циши, — сказал знакомый голос, отчего в груди похолодело.

— Альрис? — выдохнула рыжая. Он закончил связывать руки бывшей невесты и одним рывком поднял её. Девушка уставилась на него, стараясь унять ускорившее бег сердце. — Как вы узнали, что мы здесь?

— Не стоило тебе возвращаться, — покачал головой мужчина. Дилиана держали двое жрецов, он висел в их руках без сознания, а с затылка стекала тонкая струйка крови. Ещё шестеро мужчин стояли вокруг. Бордовые рясы из грубой ткани, подпоясанные кожаными ремнями, на шеях — объёмные золотые татуировки, восьмиконечные звёзды.

— Как вы узнали, что мы здесь? — повторила Циши.

— Господь нам сказал, — ответил Альрис.

— Это невозможно…

— Господь отвечает на наши молитвы. Ты бы знала это, если бы прошла посвящение. А теперь иди, тебя хочет видеть Майриш.

— Он верховный жрец? Что случилось с твоим отцом?

— Отец… не справился, — хмуро вздохнул мужчина, пихая её в спину. — Иди, Циши.

***

Майриш был человеком сложным. Пятьдесят лет, низкий, грузный, с добродушным лицом. Тем, кто его не знал, он казался приятным и очень весёлым — эдакий дядюшка, всегда готовый помочь советом. Только вот Циши встречалась с ним чаще деревенских, и понимала, как он принципиален и строг. Никто из послушниц не имел права усомниться в священных книгах, никто не должен был задавать вопросов и тем самым показывать свою глупость — мужчина считал, что если девушки не в состоянии понять, о чём идёт речь в рассказанных им историях, то они не достойны стать жёнами жрецов. Хорошо, что у других учителей были иные взгляды на жизнь, иначе никто из девчонок так и не доходил бы до конца обучения.

Дилиана унесли, а её впихнули в часовню: старое деревянное здание, самое большое в посёлке. Внутри, как и всегда, горели свечи — они стояли у алтаря, освещая верховного жреца, но не в силах были выхватить из тьмы большую часть огромного зала. Циши прошла вперёд, с благоговейным трепетом осматривая то место, где всегда находила поддержку. Она знала, что именно должна делать, только вот человек, стоящий сейчас перед ней, не заслуживал того уважения, которого требовали обычаи, и рыжая не преклонила колен. Мужчина поморщился, и кто-то сзади тут же пнул её по ногам, отчего они сами подогнулись, и рыжая упала на серое, вышарканное от времени дерево.

— Ты непокорна, — сказал Майриш, глядя на неё сверху вниз. — Это тебя и погубило.

— Вы изгнали меня, я не обязана больше подчиняться вашим правилам.

— Тебя не изгоняли. Тебя хотели очистить, но ты отвергла веру и смутила разум нашего брата, заставив тебя отпустить. Ты зло, отродье демона, и мне жаль, но тебя уже не спасти.

— Жаль? — улыбнулась Циши. — Ты сказал, меня нужно сжечь, едва старейшина объявил, что я нечиста. Откуда знал, что священный огонь на меня не подействует?