А в настоящем, серьёзном бою, где можно было погибнуть или оказаться смертельно раненым, Эрвин до этого дня не был никогда.

Даже какими-то глупыми вспоминаются сейчас желания и слова прошлого, те мечты оказаться в походе, в бою, перед лицом смертельной опасности, лицом к лицу с врагом. Стыдно за написанные стихи, где воспевал войну и битвы, походы и сражения.

Зачем? Зачем это всё? Для кого? Во имя чего?

Чтобы лежать потом вот так же вот, пробитым арбалетной стрелой, истёкшему кровью, с перерубленными руками и ногами? Зачем?

А вечером после всего этого граф Гавардский устроил пир прямо в лагере. Все бароны графа и их рыцари были там, в большом графском шатре.

Узнав о пире, Эрвин поморщился, как от зубной боли. Это ещё зачем? Перевязали раненых, похоронили убитых, а теперь напьёмся, и будем веселиться до утра? Так, что ли? Ну уж нет...

Он остался в палатке с другими оруженосцами и слугами. Кто-то из сквайров ушёл с бароном, кто-то бродил по лагерю, кто-то был ранен и отдыхал, Эрвин же собирался просто выспаться, чтобы побыстрее забыть сегодняшний день.

Уже в сумерках пришёл барон Элвуд. Вот уж чему Эрвин удивился не на шутку.

– Я хотел бы видеть тебя на пиру.

– Извините, милорд, я не могу принять вашего предложения. Я устал. Я ещё не был у врача... И, если честно, я никого не хочу видеть сегодня. Хватит...

Барон долго смотрел ему в лицо. Рядом стоял мальчишка паж с небольшим факелом. Разговаривали они на улице у коновязи, слышно было, как шумно вздыхают лошади.

Барон согласно кивнул и спросил вдруг:

– Это твой первый бой?- Эрвин без слов ответил кивком на вопрос сеньора.- Я понимаю...

Эрвин опустил голову, глядя исподлобья в полумрак мимо барона. Что это с ним? Он никогда таким не был! Пришёл сам лично, чтобы позвать на пир? Может ли быть такое?

– Сегодня ты удивил меня,- заговорил барон Элвуд через время молчания. Эрвин глянул через бровь, чувствуя, как присутствие сеньора рядом держит весь разум и тело в напряжении.- Сколько я тебя знаю, ты никогда так много не говорил. Такое рвение. Похвально. И зачем? Не дать мне совершить глупость?- Барон усмехнулся.- Ты знаешь, сколько человек радовалось бы моей смерти? Особенно моя жена...

Тут и Эрвин усмехнулся на слова сеньора. Это он понимал, как никто другой. А барон продолжил:

– Я долго думал всё это время, никогда никому не говорил, не признавал – ты был прав. Я просто желал ему смерти, хотел убить его!- Скрипнул зубами и стукнул о землю своей тростью.- Никого в этой жизни я ненавижу больше, чем его... Я проклинаю тот день, когда он родился, когда я женился на его матери...

Эрвин боялся даже дышать. Он понимал, что барон, возможно, выпив крепкого вина, заговорил о том, о чём никогда бы не заговорил, и странно, что он нашёл в собеседники именно Эрвина – оруженосца. Почему?

– Я понял, сегодня не тот день. Будет другое место, другая битва, другое время, когда я встречу его... Встречу и убью.- Он перевёл дыхание, сверкнув глазами. Отблески горящего факела отбрасывали алые всполохи на лицо говорящего, на белую ткань рубашки оруженосца. Эрвин молчал, слушая всё, что говорил барон, тот признавал правоту своего слуги.

Это день откровений, может быть, в следующий раз подобного не будет, никогда не будет.

– Сегодня, после боя, барон Иард и его люди бросились в погоню за отступающими. Из пятнадцати человек вернулись только семеро. Они попали в хорошо подготовленную засаду... Ты понимаешь, о чём я?

Эрвин кивнул, шепнув господину:

– Да, милорд...

– Я так сильно хотел догнать его, что всё вылетело у меня из головы. Я ведь знал, я всегда знал это, я же не новичок, но...- Усмехнулся, ткнув Эрвина в грудь пальцами раскрытой ладони.- Я мог погибнуть там, погибнуть в этой погоне... Ты! Ты остановил меня!

Эрвин криво улыбнулся опухшей половиной лица. О, да, он это помнил, хорошо помнил.

Барон помолчал.

– Я хочу, чтобы ты был рядом со мной на этом пиру. Это пир победителей. Это праздник победы.

Эрвин поджал губы. Там, конечно же, будет граф Гавардский. Это пир его победы. Это он – победитель. Это он разгромил в бою сильного соперника и заставил его отступить.

– Простите, милорд, выпейте чашу победы за меня. Я не могу пойти с вами. Не заставляйте меня, пожалуйста.

Барон долго молчал, глядя ему в лицо, кивал головой согласно, обдумывал что-то. Свет факела дрожал в уставших руках мальчишки. Эрвин почувствовал озноб наступающей летней ночи.

Наконец, барон шепнул чуть слышно: