— Что же, господа, в путь! «Уроборос» зовет! — Ухмылка проскользнула по точеному лицу кардинала. — Сержант Роберт Брюс, поднимай людей! — Он обратился к робу полным именем.

— Я старший лейтенант. — Роб удивился новому званию. — Рота, выступаем! — Но, все же повиновался указанию.

— Это в России. А сейчас ты служишь совместно с Мардук. И я даю тебе повышение! — Фэллон трижды похлопал Роба по плечу. — Я поговорю с Николаем по поводу твоего повышения на твоей новой Родине. Не всю же жизнь моему лучшему ученику в няньках ходить.

Все время, когда русские облачались в новое снаряжение, за Робом наблюдала сержант Хьюз. Рослый мужчина с бородой и тяжелым взглядам вызвал у нее уважение. Она видела в нем себя. Но, подойти и уж тем более заговорить с ним Хьюз не позволяла гордость офицера.

«Хорош, мужик-то». — Подумала сержант. — «В нашей армии одни неженки». — И пусть кардинальская армада отлично сражалась, устав запрещал воинам иметь растительность на лице. К тому же, поощрялось ношение длинных волос, пусть и не являлось официальным правилом.

Это немного встревожило Фэллона, но он не придал особого значения, понимая, что через пару-тройку дней русские вернутся домой, и пути Роба и Хьюз более никогда не пересекутся вновь. А время, как известно, стирает воспоминания о человеке, которого не видишь все дольше и дольше.

— Машины оставим здесь. Не будем привлекать лишнего внимания. И так уже достаточно наследили. — Фэллон указал на пыльные разводы на полу, оставленные колесами электрокаров.

— Выступаем! — Скомандовал Роб. — Разорвем их в лоскуты!

Обе команды выдвинулись в дорогу. Сперва, пути вели в одну сторону, но совсем скоро русские свернули вправо, войдя в довольно тесный коридор, так, что пройти смог только один человек с оружием.

Первым шел Фэллон с автоматом наперевес, за ним — Роб, а далее — все остальные.

— Берегите головы, будет тесно. — Предупредил кардинал. — Движемся быстро. Нам надо преодолеть пять километров. Полчаса на все чудеса, как говорится.

Так и делали. Старались двигаться, как можно быстрее, насколько, конечно, позволяли тесные стены. Воздух, однако, не располагал к быстроте, так что отряд задыхался от нехватки кислорода. Вентиляция или отсутствовала вовсе, или же пришла в негодность от времени, о чем говорила сантиметровая пыль и куски опавшей штукатурки под ногами. Пыль поднималась в воздух, пачкая и без того подпорченную подземельем обувь. Черная мантия кардинала и вовсе сделалась белой, но тот не придавал этому абсолютно никакого значения, невозмутимо шагая вперед.

— Осталось немного. — Кардинал смахнул пыль сплеча. — Пару сотен метров и мы окажемся в настоящем аду. Роб, не подведи!

— Постараюсь, учитель! — Роб снял автомат с предохранителя. — Рота, приготовиться к бою!

Послышались щелчки затворов и лязг шлемов, к которым спешно прикрепляли прозрачную броню. Та, разумеется, немного ухудшала видимость, но придавала шлемам большую защиту. Но, вместе с тем, она не спасала от прямого попадания плазмы, лишь создавая условия для возможного рикошета, которого могло и не быть.

— Санчасть! Готовьте ловцы душ! — Роб понимал — потери неминуемы и старался спасти воинов, ведь в городе под землей законы физики действовали несколько иначе, нежели на поверхности.

— Если проиграем, души окажутся навеки заперты внутри ловца, зачем нам столько джинов в лампе. Это то же самое, как запереть на веки вечные принцессу в башне. Если выиграем — разыщем их и вернем к жизни. — Возразил Фэллон. — Отсюда нет выхода, покуда цело энергополе! Лучше так, чем шутить с судьбой.

— Отставить ловцы! — Смекнул Роб. — Не применять ни в коем разе! Все поняли?

Наверное, это был единственный случай, когда медики остались без работы, по сути, превращаясь в обычных санитаров двадцатого века. Раненые были обречены на смерть, ведь операционных не предвиделось, да и условия не располагали к выздоровлению.

Через несколько сотен метров кардинал поднял правую руку, согнув ее в локте, и остановился, словно задумавшись. Потом он извлек из кармана коммуникатор и принялся лихорадочно переключать программы одну за другой. — «Да быть того не может». — Услышал Роб. — «Дружище, если все верно, то мы в передряге». — Кардинал мысленно передавал ему свои мысли. — «Проход заблокирован. Таби знает о нашем присутствии! Только не говори ни слова, никто не должен знать! Вспомни, я учил тебя мыслить громко, но сдержанно. Шлем усилит твои сигналы и передаст их только мне».

«А как же люди Кайлера и он сам?»

«Почем мне знать, надеюсь живы! Я не могу связаться! Кайлер, что б тебя!» — Фэллон негодовал. — «На что ты рассчитывал, когда шел один!»

Роб прекрасно помнил о близкой дружбе первого и второго кардинала, что всегда несколько расстраивало третьего, самого младшего из них. По неведомым причинам, он, ученик, был посвящен в некоторые подробности личной жизни кардинальского квартета, который теперь состоял уже из трех людей.

Роб понимал, что третий кардинал испытывает ревность.