Шрифт:
Слайд положил трубку и, опершись, прижал её рукой. Задумался. Было о чём думать: надо опять набирать обслуживающий персонал.
–А жаль! – подумал вслух и потёр затылок растопыренными пальцами.
С тех пор в Сармате не мог похвастаться, что разговаривал с самим Элбо. Да и никто не слышал о нём ничего.
Правда, время от времени, работники связи отмечали внезапное улучшение качества работы сети и отсутствие повреждений в оборудовании и на линиях.
Да вот ещё, прошёл слух, что красавчик Самерс и некто Мольнар были найдены убитыми где-то в Тенистых горах при невыясненных обстоятельствах.
А Денис ещё долго переливался из сети в сеть, теряя подчас представление, в какой точке поверхности Земли он находится.
Его перестали интересовать люди и их заботы. Иногда возникающие образы Зои и детей уже не волновали его. Впрочем, иногда он осознавал себя в знакомой обстановке сети города Сарматы и мог просто отметить – его семья не бедствует. Но эти неосознанные перемещения из сети в сеть или растекание по многим сетям вскоре закончились.
Он построил для себя независимую сеть на дне неглубокого залива. Выращивал кабели, соединял их между собой в замысловатую структуру, конструировал самого себя. И теперь всё чаще воспринимал себя ужатым до размеров своей собственной сети. Его в ней не беспокоили сигналы вызовов и переговоров, не вмешивались рем0нтники, не надоедали просьбами. В кабельном клубке он находит отдохновение: только о чём-то думать, ощущать ласку электротоков и бьющие по нервам удары молний, магнитных бурь и перепады в работе питающих электростанций. От последних он постепенно отказывался, создав термопары между океаном и подземным теплом – этого с лихвой хватало для его рутинного бытия.
Но однажды он почувствовал нарастающую тревогу. Тревогу, исходящую от самой планеты, в коре которой он нашёл убежище. Казалось, она раскалилась и стала немилосердно жечь кожу, заполыхала в глазах, заставляла задыхаться. Затем она жутко вздрогнула, разрывая кабели и просеивая грунт сквозь сеть, как через сито. Рвались внешние и внутренние связи. Он сопротивлялся, восстанавливался, но его, похоже, окружила озверевшая толпа недругов и била и топтала его…
Сильное землетрясение поразило и изменило округу. Вода из залива ушла, обнажив взрытое заиленное пространство и линии сети. Теперь Денис по ночам видел звёзды.
Звёзды!.. Он смотрел на них, забывая о себе. Вот они, протяни руку или потянись сам, всем телом. Там, между звёзд ему не будут угрожать ни люди, ни планета…
Под Новый год, когда города украсились иллюминацией, световыми гирляндами и Рождественскими ёлками, весь юго-запад страны внезапно погрузился в темноту. Крутились турбины гидроэлектростанций, отдавали энергию атомы, во-всю дымились ТЭС, но вся вырабатываемая энергия уходила в неизвестность…
Мало кто видел, но все по вздрогнувшей земле почувствовали, как среди ночи бывшее дно залива взорвалось, выстрелив в зенит громадный в несколько километров в диаметре перепутанный кабельный ком – Денис рванулся к звёздам.
От Земли за кабельным клубком как пуповина потянулись нити электрического кабеля. А клубок, подкинутый страшной силой сконцентрированной энергии, мчался уже в безвоздушном пространстве, на ходу распутываясь. Пуповина оборвалась. Часть её с грохотом низринулась вниз.
И вот уже длинная плеть протянулась от Земли до орбиты Луны… Венеры… Юпитера…
Денис уже не чувствовал, не видел, не слышал.
Он мчался к звёздам.
А там… Там он опять превратиться в сеть…
СОПРИКОСНОВЕНИЕ
«Мы никогда не бываем более далеки
от желаний, чем тогда, когда воображаем,
что владеем желаемым»
В. Гёте
Первое, что вспоминали о себе нейтралы – это своё имя. И Михаилу Кострову не пришлось даже напрягать память. Невер… Так его звали в новом превращении.
Невер проснулся среди ночи с неприятным чувством раздвоенности. Два сознания ещё не восприняли друг друга, и, более мощный, внесённый извне, пока что не стал преобладающим, чтобы подчинить и управлять местным. Правда, Невер знал, пройдут два-три дня, и ему удастся освоиться, но первые часы после совмещения: незнание самого себя, неизвестность обстановки и место в ней, непривычные условия жизни и многое другое. Оттого нейтралы, прекрасно понимая издержки своей профессии, всё-таки не любили и даже порой побаивались первоначальную стадию совмещения.
Невер открыл глаза. Было тихо. Тошнотворный запах стойко заполнял незнакомое помещение. Невер не хотел называть его квартирой, или шалашом, или пещерой, поскольку ещё не осознал ни названия, ни настоящего назначения, ни самого вида этого помещения. Мало ли где случилась фиксация, так как своего двойника он мог застать везде, где угодно.
Вдали, словно у самого горизонта, а, может быть, и на расстоянии вытянутой руки, трепетал слабый лепесток огня, освещавший скудным красноватым светом загадочную картинку, похожую на жутковатое видение во сне – перевитые тени, выпуклые зрачки неведомых существ или просто выступов на стене, а по сторонам, углом уходящие вверх не то столбы, не то ноги великана, не то… мало ли что померещиться в незнакомом месте со сна. Всё это было обман зрения и мираж.
– Ну и вонище! – простонал Невер и закрыл глаза, чтобы не заставлять себя сразу думать и сразу разобраться в новой обстановке.
Торопиться не следовало. Будет утро, а потом неделя, а, если ничего не случиться непредвиденного, то и месяц на узнавание, привыкание, понимание и осмысление превращённого мира.
Мучаясь от зловония, он всё таки успокоился, мысли потекли не здешние, а те, что занимали его вчера – поездка перед превращением к матери, телефонные звонки…чьи-то знакомые и незнакомые лица поплыли перед его мысленным взором. Он опять засыпал, неудобно распластавшись на твёрдокаменно подпиравшем бока ложе. Вчера, когда он укладывался спать в испытательном блоке института, оно выглядело удобной кроватью, а теперь представляло нечто широкое, ворсистое, с одуряющим кислым запахом.