Шрифт:
Федор проехал северный Лючинский наслег, пересек широкое озеро Ниджили и очутился в пределах Средневилюйского улуса. Путь он проделал далекий и успел обо всем передумать. Больше всего его заботило то, почему богач Яковлев, этот холодный, расчетливый человек, вдруг оказал ему такие милости. Не кроется ли за этим какая-нибудь страшная подлость, которая принесет потом много, бед? А вдруг все это затеяно ради того, чтобы надругаться над Харатаевым за то, что их дочь отвергла Федорку?.. Эта мысль словно осенила Федора, и в душе его не осталось ни тени сомнения, что это именно так.
Но как бы то ни было, не возвращаться же назад?
IV
Лошадь, запряженная в дорогие, крашеные сани, вошла во двор Харатаева и остановилась у коновязи. С саней легко слез стройный молодой человек.
В это время Майя сидела у окна своей спальни и видела, как приезжий старался развернуть во дворе сани так, чтобы они не мешали, привязывал коня, заботливо накрыл его попоной, поправил на санях рысью полость и только потом пошел к дому.
Майе это понравилось: «Вот приехал человек, по всему видно, богатый, а нисколько не кичится этим, как другие».
Потом Майя увидела, как гость остановился у наружной двери дома; почему-то внимательно посмотрел на юрту, где жили батраки, стер с лица иней, стряхнул с шубы снег, только тогда открыл дверь.
Все приезжавшие к ним путники и женихи, набивая себе цену, пыжатся, важничают, а этот скромно вошел в дом, глядя в правый угол с иконами, перекрестился, поздоровался со всеми домочадцами за руку, снял верхнюю одежду и сел на стул перед камельком, а не на правой лавке, где обычно восседали почтенные гости.
Было воскресенье. Харатаев отдохнул за день и теперь сидел на ороне в ожидании сытного ужина. Он пригляделся к вошедшему парню, одетому с иголочки, и подумал: «По одежде похож на благородного, а ведет себя как простолюдин».
— Откуда, сынок, и чей будешь?
— Я сын купца Гаврильева. Федор… Гаврильев. Приехал издалека, с Якутского округа.
Ответ гостя произвел впечатление. Харатаев тут же распорядился поставить самовар.
— А что вас привело в наши дебри, куда даже птицы не залетают? — Харатаев почувствовал в Федоре человека своего положения, и голос его зажурчал тихим ручейком.
Федор стал отвечать так, как научил его Яковлев. В прошлую осень их семью постигло тяжелое несчастье. Теперь на плечи сына судьба возложила все отцовские дела, начатые с большим размахом. Но для того чтобы их достойно продолжить, нужны деньги. После смерти отца остались векселя, по которым нужно взыскать долги. Вот он и ездит от одного должника к другому.
Майя, сидя в спальне, вслушивалась в разговор отца с приезжим молодым купцом. Она успела рассмотреть его лицо, а теперь слушала рассказ гостя и думала: смышленый, деловой юноша, и какой у него приятный голос!
— Мне, наверно, и двух лет не хватит, чтобы взыскать все долги, — сокрушался Федор. — В одном Вилюйском причитается получить по векселям от трех купцов: Расторгуева, Корякина и Кондакова… Потом надо побывать в Оймяконе и Охотске. Попутно заехать в Нелькан и Аян.
Харатаев спросил, в порядке ли векселя.
— Да вот они, — ответил Федор и вынул из кармана новенький бумажник, вытряхнул из него целый ворох векселей и опять спрятал. Харатаев успел заметить черные печати…
Хозяин не думал, не гадал, что к нему пожалует такой богатый гость. Ради такого случая он велел жене принести стерлядь, доставленную из Жиганска. Тянула она пуд с лишним и была припрятана для особо торжественного случая. На столе появились дорогие вина, закуска.
Майя сидела в спальне, стесняясь показаться гостю на глаза.
К ней вошла мать и на ухо шепнула:
— Получше оденься и приходи ужинать.
Щеки Майи налились румянцем, словно земляничным соком. Она вскочила и стала переодеваться.
«Может быть, он женат?.. — вдруг подумала девушка. — И дети у него есть?.. О самом главном-то отец и не спросил…»
Когда Майя вошла в комнату, смущенная, с опущенными глазами, все замолчали.
Федор, которому не терпелось увидеть гордую дочь хозяина, отвергающую всех женихов, повернулся к двери и застенчиво улыбнулся Майе.
Улыбка Федора осталась не замеченной родителями, а Майя увидела и в ответ невольно шевельнула бровями.
«Хороша!» — чуть не вырвалось у Федора.
Майю посадили за стол напротив гостя. Молодые люди разглядывали друг друга, боясь встретиться глазами.
Выпили по бокалу вина и закусили жирной стерлядью. От второго бокала у Харатаева слегка зашумело в голове. Он заметил, что гость с дочерью украдкой переглядываюсь и решил внести ясность.
— Матушка ваша жива? — спросил он, наполняя бокал Федора.