— А почему папе можно?

— И он ложится… Я не шучу, Иван. Целый день ты на ногах, — повернулась она к мужу — И в какую только смену работаешь, никак не пойму.

— Сейчас, сейчас закончу, мне тут немного осталось, — ответил Иван, просматривая книгу и выписывая что-то на отдельный листок. Ему не терпелось устранить ошибки в чертеже нового приспособления, на которые ему указал инженер Русев.

В нынешнюю зиму группа молодых инженеров организовала ремонтную мастерскую, и многие из механиков, которые в прошлые годы зимой были без работы и покидали водохранилище, теперь остались. Хотя они и не получали столько, сколько летом, все были довольны, потому что им удалось многому научиться. Одно дело, когда умеешь только двигать рычагами, и совсем по-другому идет работа, если ты сам привинтишь каждый болт, прочистишь каждый подшипник, разберешь и потом снова соберешь сложную машину. Теперь каждая поломка устранялась на месте, за несколько дней, а иногда даже за несколько часов — не то что раньше, когда из-за малейшего повреждения приходилось отправлять машину в город и ждать неделями.

Весо Русев и в мастерской все напевал. Никогда не покидало его хорошее настроение. Он увлекал всех и своими песнями и работой. Шрам над бровью от удара, который он получил еще в свою первую неделю на стройке, теперь был едва виден, но это не мешало Весо шутить: «Я крепко привязан к строительству. Кровь за него пролил».

Иван не проливал кровь, но у него она быстрее текла по жилам, стоило ему лишь подумать о любимом деле. Поэтому и сейчас он не послушал жену, не лег, а закрыл лампочку газетой и пододвинул стол ближе к свету.

Недка сидела напротив и штопала крошечный детский чулок. Время от времени она поднимала голову и ласково посматривала на мужа.

Как хорошо, что они опять вместе после долгой разлуки! А Иван сильно изменился за это время. Не внешне, нет, разве что немного огрубел. Она совсем другое имела в виду: подумать только — ее Иван сам делает чертежи! А когда-то отец не хотел выдавать Недку за него, потому что он был простым молотобойцем.

— Если бы я в свое время учился, то мог бы достичь большего, — словно угадав ее мысли, неожиданно проговорил Иван. — Вон посмотри на Киро: окончил училище механизаторов, сейчас на аттестат зрелости будет сдавать, сможет и дальше учиться. Хороший парень, скромный. Лучше меня теорию знает, а слушает, расспрашивает, старается. Инженер Зарев говорит, что водохранилище — это настоящий университет. На заводе работаешь только на одном станке, а тут чего только нет…

Он замолк и углубился в свой чертеж: замерял, вычислял, сравнивал с тем, что было в советской книге. Когда потянулся за линейкой, встретил устремленный на него взгляд Недки.

— Ты чего не ложишься?

— Я подожду тебя… Иван, знаешь, что я надумала?

— Скажи, буду знать.

— Только ты не смейся!

— Почему я буду смеяться? Скажи!

— Видишь ли, Иван, я хочу работать.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Да… и работать на водохранилище. Я вижу, столько женщин работают. Что я, хуже них?

Иван отложил карандаш и линейку. Он не ждал от жены ничего подобного. И как это ей пришло в голову? Когда два месяца назад Недка приехала на стройку, ей здесь не понравилось. Она и из дома выходила только в булочную или в магазин. А недели через три сама попросила Ивана показать ей строительство. Она все не могла понять, что здесь такое: ни на город, ни на село не похоже. Все работали, все куда-то спешили. Девушки в брезентовых брюках уверенно шагали и оживленно переговаривались. И работали наравне с мужчинами. Особенно Недку удивляли те девушки, что, как и она, приехали из деревни, а теперь научились управлять механизмами и даже командовали мужчинами.

— А что ты сможешь делать? — немного помолчав, спросил Иван.

— А другие, когда пришли сюда, всё умели? А что мне иначе делать целый день? Тут не село, где всегда найдется работа по дому. С кем ни встретишься, все о стройке говорят. Слушаю радио — то того, то другого называют. Вот и мне хочется ума немножко понабраться. Да и от тебя только о стройке и слышу. По сердцу пришлось тебе это водохранилище.

— Недка… — только и смог сказать Иван.

Но вложил он в это восклицание и свое удивление, и радость, и любовь. «Голубка моя», — подумал Иван, глядя на милое лицо с изогнутыми бровями, на худенькие плечи под серой кофточкой. А она, ободренная тем, что он ее не осуждает, рассказала о своем знакомстве с женщиной, которая работает у водяного насоса.

— Она сидит себе на пороге и вяжет. Только время от времени подойдет посмотреть, все ли в порядке. И ребенок с ней. Она тоже из деревни. А муж ее работает проходчиком. Она мне все рассказала. Трудного там ничего нет, только надо быть внимательной. Если я не все запомнила, ты мне покажешь лучше ее.

— Конечно, покажу, — обрадовался Иван, — но не думаешь ли ты, что у насоса можно только сидеть да вязать? Месяц назад там произошла авария, два дня были без воды. А все из-за того, что электромотор испортился. Надо же знать его устройство.

— Ты мне объяснишь. Я потому и не боюсь, что мне есть кого спросить. Ты ко мне будешь заходить.

— Конечно, буду проверять, не случилось бы чего, пока привыкнешь. А откуда ты знаешь, что там нужен человек?

— А та женщина мне сказала про ночную смену. У них была одна, но ночью запиралась и спала. А насос часто останавливался. Стойка говорит: «За ночную смену платят больше, но кто же ей за сон будет платить!»

Когда Недка приехала, она не знала, что такое смена, и не слышала об электромоторе. А как заговорила теперь! Иван обрадованно выпрямился, задел головой импровизированный абажур. Газета упала. Свет залил румяные щеки и сжатые губы спящего мальчика. Он потянулся, почмокал во сне и снова затих. Иван посмотрел на сына.