М у б а р е к. Придворный стихотворец просит разрешения войти, мой шах.

Ю с и ф. У меня нет времени с ним разговаривать. Нас ждет мост на реке Заруд. Мирза Джалил, это правда, что его строители вчера не получили заработанных денег?

М и р з а Д ж а л и л. Мы с тобой это проверим, мастер, но… надо принять поэта! Поэтов нельзя обижать, они — божьи дети.

Ю с и ф (Мубареку). Давай сюда это божье дитя!

Входит п о э т и падает на колени перед троном.

Эй, любезный, зачем ты это делаешь? Встань сейчас же!.. Богу и то не надо так кланяться!..

П о э т. Я хотел лишь поцеловать подножие вашего трона, мой повелитель.

Ю с и ф. Встань! Ты сам повелитель высоких слов, мы с тобой равны. Что тебе надобно?

П о э т. Я сочинил стихи в вашу честь. Позвольте мне их прочитать.

Ю с и ф. Читай, что поделаешь!

П о э т (восторженно). О Юсиф Великий!..

Ю с и ф (друзьям). Я — уже Великий, слыхали? (Поэту.) Ну, давай, давай!

П о э т. Твои войска — звезды, твой полководец — луна, ты сам — солнце. Твой конь — молния, ты сам — гром. Ты ударишь мечом — и тысячи голов эфиопов катятся с плеч долой…

Ю с и ф. Постой, дядя, зачем же такую брехню в стихи пускать?! Какой я полководец? Какие эфиопы?! Я ни с кем не воевал и ни одного эфиопа в глаза не видел!

П о э т. Это поэтическое преувеличение, гипербола, мой шах! Без гиперболы нельзя сочинить оду!

Ю с и ф. Вот и не сочиняй.

П о э т. Но на меня напало вдохновение!

Ю с и ф. Оно нападает на тебя, а ты от него отбивайся! Держись.

М и р з а Д ж а л и л. Или пойди и напиши оду в честь плотника, который строит мост на реке Заруд!

П о э т. Мою лиру вдохновляют лишь великие правители и их великие дела!..

Ю с и ф. Тогда хоть правду пиши! Твоя ода — сплошное вранье. (Друзьям.) Он когда был помоложе, сочинил оду в честь Мухаммеда, отца шаха Аббаса. Я помню ее начало: «О Мухаммед, носитель имени пророка». Мухаммед умер, на престол взошел его сын Аббас. Он не растерялся, переделал лишь первую строчку. «О шах Аббас, о житель рая». И поднес оду Аббасу. Теперь он называет меня в первой строчке Юсифом Великим и ту же самую оду принес в зубах мне. Какой я тебе Юсиф Великий? Я — Юсиф Саррадж, шорник!

П о э т (растерян). Ваше величество, слово «шорник» не влезает в размер!

Ю с и ф. Если я на этот трон залез, как-нибудь и в твой размер влезу.

П о э т. Я боялся лишиться головы, назвав вас шорником.

Ю с и ф. Какой же ты поэт, если такой трус! (Нараспев). Отрежь мизинец святоше — он изменит вере и убежит. А с певца живьем кожу сдирают — но он гордо молчит. Вот каким должен быть поэт.

П о э т. Да хранит аллах нас, бедных поэтов. Ваше величество, у меня тут еще написана газель. О любви!.. Разрешите ее прочесть?

Ю с и ф. Некогда мне слушать твои газели, братец! Меня ждут зарудские плотники! Мубарек, проводи его!

Мубарек делает знак поэту, но тот не двигается с места.

Чего ты ждешь?

П о э т. Подарка, всемогущий шах. Меня никогда не отпускали из дворца с пустыми руками!

Ю с и ф (шарит в карманах). У меня мелких денег нет. Впрочем, и крупных тоже нет. А казенные не имею права на тебя тратить, братец! Ни на твои оды, ни на твои газели. Хочешь, сделаю седло для твоего коня? У тебя есть конь Пегас? Или на своих двоих топаешь?

Поэт уходит, окинув Юсифа злым взглядом.

М и р з а Д ж а л и л (смеясь). Теперь жди от него злую эпиграмму на себя!

Ю с и ф. Крупная соль эпиграммы вкуснее, чем вязкая хвала такой оды! Мубарек, этому поэту денег больше не давать!

М у б а р е к. А другим, мой шах?

Ю с и ф. Сколько таких тунеядцев у нас при дворе?

М у б а р е к. Тридцать штук, мой шах.

Ю с и ф. Ого! Всех — вон!.. Едем, друзья! Мубарек, проследи, чтоб Мирза Габиб был здесь к нашему возвращению.

М у б а р е к. Слушаюсь. (Уходит.)

Ю с и ф. Друзья, дорога каждая минута. Пока в казне еще есть деньги, можно много добра сделать для народа!

Все трое быстро уходят.

З а н а в е с.

Ночь. Звездное небо.

Голос шаха Аббаса: «О Марс, о Скорпион, ускорьте свою встречу, а то презренный шорник оставит мне вместо трона одни его обломки! Молю вас, звезды, сталкивайтесь скорее, не разрывайте мне сердце!..»