Шрифт:
– Эй, Эд! – громко окликнул я, пытаясь перекричать шум.
– Ну, чего надо? – спросил Эд, не оборачиваясь и не отрываясь от своего занятия – он разливал по кружкам бочковое пиво.
Судя по всему, вкусы завсегдатаев он знал и новые посетители сегодня его не интересовали.
Эд страдал эпилептическим тиком, из-за чего его лицо то и дело морщилось, а язык высовывался изо рта, однако это ничуть не подрывало авторитета хозяина заведения.
– Мне нужна стоянка под открытым южным небом, – крикнул я.
– Под каким таким небом? – Он наконец повернулся посмотреть на наглеца, который явился без приглашения и просит то, чего нет в меню.
– Стоянка под открытым южным небом, – повторил я. – Чтобы спутниковая тарелка поймала трансляцию футбольного матча в девять вечера.
Эд поставил на стойку пивные кружки, мельком взглянул на меня и сказал:
– Не-а.
– Эй, ты – Мэттью Макконахи? – раздался за моим плечом пьяный голос.
Не желая весь вечер развлекать публику [9] , я язвительно ответил:
9
Иногда приходится резко ограничивать общение с людьми, которые отнимают у меня время, требуя автографов, фотографий и телефонных разговоров с бебиситтером их троюродной тетки – «она твоя большая поклонница». В данном случае народ отдыхал, а я невольно вторгся в их компанию, но так или иначе нужно было дать им понять, что я – не дрессированная мартышка. Если бы я дружелюбно ответил: «Да, а как ты узнал?», то сразу бы стал центром внимания, а так я дал понять Сэму и окружающим, что мне это ни к чему. Так сказать, предупредительно мигнул им желтым светом, чтобы мне дали зеленый.
– Я уже двадцать девять лет как Мэттью Макконахи. Что с того?
Мой собеседник, сильно поддатый, не уловил подколки и расплылся в улыбке:
– Ни фига себе! Я знал, я знал! – Он крепко пожал мне руку. – Меня зовут Сэм, садись к нам, познакомишься с моим дядей Дейвом. Он в сральник пошел, сейчас вернется.
Я решил, что вечер в баре лучше, чем вечер у телевизора, к тому же открытого южного неба мне не предлагали, и поэтому принял приглашение Сэма.
– Только погоди, я выгуляю собаку и заведу трейлер на стоянку. Вернусь через полчаса.
Я направился к выходу, а в спину мне прозвучало:
– Одиннадцать баксов! Ставь, где хочешь, там все свободно.
Это Эд снизошел до ответа.
Полчаса спустя я протолкался к барной стойке между Сэмом и его дядей Дейвом.
– Что пить будешь, Мэттью?
– Двойную текилу куэрво со льдом, – громко сказал я, но Эд меня не услышал.
– Эй, голубушка, – обратился Сэм к Эше, проходившей мимо. – А принеси-ка моему приятелю Мэттью тройную куэрво со льдом. Будь так любезна.
– Хорошо, Сэм. И ты же знаешь, меня зовут Эша. Вот и ты меня так зови, – подмигнув, сказала она.
Я оглядел зал. Люди улыбались, заигрывали, доедали ужин, выпивали, танцевали и стояли у игровых автоматов. Судя по всему, все были здесь частыми посетителями, а Сэм и вовсе завсегдатаем.
– Эй, красавица, повтори нам заказ, пожалуйста, – попросил он еще одну официантку.
– Организуй нам еще по стопарику, солнышко, – сказал он третьей.
И всякий раз официантки просили Сэма называть их по имени – без обиды, беззлобно и ласково, явно не потому, что их унижала безличность обращения.
После четвертой стопки Сэм ушел в туалет, а я спросил дядю Дейва, который весь вечер молча сидел справа от меня:
– А почему это все официантки просят Сэма называть их по имени?
Дядя Дейв отхлебнул пива, посмотрел мне в глаза и объяснил:
– Шесть лет назад у Сэма погибла жена. Через две недели после свадьбы. Вот уже шесть лет он каждый вечер приходит сюда, но так и не может запомнить, как зовут официанток. Или просто не может произнести женское имя. Любое. Не может, и все тут.
Часам к трем ночи посетителей в баре поубавилось, но веселье продолжалось. Человек десять, и я в том числе, играли в кости. У тридцатипятилетней Джози, заправляющей мотелем, на территории которого и располагался бар, были кривые зубы, залысины, мешковатые рабочие штаны на три размера больше, туго перехваченные на талии кожаным ремнем, верный черный лабрадор и тринадцатимесячный сын, мирно спящий в детской переноске на полу. И младенец, и лабрадор были последствиями бурной ночи, проведенной два года назад с неким Джеком, – Джози познакомилась с ним в этом самом баре. Наутро Джек бесследно исчез, оставив свою собаку, а через несколько месяцев Джози обнаружила, что беременна. Сегодня Джози играла в кости, надеясь выиграть денег на новые покрышки, «потому что месяц назад проехала восемь миль на спущенной шине и остальные три тоже угробила».
А еще там был фермер Донни. Он выращивал экологически чистые грибы и жил в одном коттедже с Донной. Чем больше он пьянел, тем больше расстраивался – мол, «местные распускают слухи, что я сплю с Донной». Все над ним подшучивали: «Донни и Донна». Дело в том, что Донна была замужем за нефтяником, который вот уже год бурил скважины где-то на Аляске. В конце концов Донна призналась, что не прочь бы «трахнуться с Донни, потому что он мужик, а я баба», но твердо сказала:
– Я просто хотела ему помочь – ему жить негде, а у меня комната пустует.