«Протокол».

– У тебя получится, - сказала Софья.

Она переоделась, сменив одно глухое черное платье на другое.

– Что именно? – я подавила зевок и потянулась. Мать моя, мышцы хрустят и вообще чувство такое, что еще немного и рассыплюсь. Из кресла я вывалилась на пол и уже там выгнула спину.

Одежда грязная.

Я не чище.

А могла же как нормальный человек, до кровати добраться.

– Не знаю, - Софья устроилась за столом.

С картами.

– Но они говорят, что у тебя получится.

– Ага, - вот только мудрых карточных советов мне не хватает. Хотя ворчу. И кофе чуть примиряет с действительностью. Горячий и сладкий. – Время?

На часах почти десять.

Твою же ж… я не просто проспала. Я адски проспала.

– Почему не разбудила?

Спрашивать бесполезно. А вот поспешить стоит. В душ я не успеваю, но одежду сменю. Бекшеев зол будет. Если… если без меня не отправился.

А мог бы?

Мог. Я бы отправилась. Вот…

Переодевалась я так быстро, как могла. А уж до участка долетела во мгновенье ока. Даже почти не запыхалась.

– А я вам говорю! – громкий голос Сомова пробивался вниз, и Ник-Ник прижал палец к губам, а очи воздел к потолку, который давно бы стоило побелить. – Вы немедленно освободите юношу!

– Давно? – шепнула я.

– Барин говорил, что еще вчера, - Ник-Ник выглядел донельзя довольным. – Но вчера они вроде как договорились, а вот сегодня опять что-то заявился… этот твой…

– Не мой.

– Да ладно… не будь дурой, лови момент. Вроде ничего такой, хотя помятый. Зато по шмотью видно, что не с пустою мошной…

– Ник! – я нахмурилась.

– Так и помрешь, гордой и одинокой. Сегодня вот приперлись. Сперва этот… новый наш. Потом толстый такой и с ним еще двое. Мордастых. Что-то там говорил, но видать не то, если из кабинета его выпнули.

– В смысле.

– Да в прямом. Пинком под жирный зад, - Ник-Ник хихикнул. – Бекшеев еще сказал, что если толстый снова попробует, то сядет в соседнюю камеру. Правда, я не понял за что, то ли за взятку, то ли еще за что.

Камер у нас не так, чтобы много. Надо будет предупредить начальство, чтобы угрозами не разбрасывалось.

– Ну этот ушел, а наш велел к тебе кого послать.

– Чего не послали?

– Так… а кого? Медведь у этого вон. Сапожника нет, Барского нет, смену сдал и свалил. Молчун и Лютик с Ниночкой отправились.

Проклятье… я же хотела проводить вчера. Честно хотела.

– Отбыли?

– А то… Молчун к вечеру возвернутся должен. А пока вот так. Ну а где Тихоня бродит, так оно вообще только богам ведомо.

– И поверьте, я найду на вас управу! – возопил Сомов. – Вы не имеете права без оснований…

Я вздохнула. И направилась к лестнице. А Ник-Ник выбрался из-за стойки и за мной увязался. Как пить дать подслушивать станет.

Ну и пусть.

Стучать я не стала, просто открыла дверь и отметила, что ничего-то не поменялось. Будто Медведь вышел.

– Доброго дня, - сказала я ну очень вежливым тоном. – Андрей Павлович…. Александр Парфенович.

Сомову я тоже поклон отвесила. Он у нас самолюбив болезненно, да и злопамятен, хотя, конечно, обычно и самолюбие, и злопамятность свою сдерживает.

– Доброго, - градоправитель изобразил вымученную улыбку. – Зима Желановна! Ну хоть вы скажите этому невозможному человеку, что дело, конечно, до крайности неудобное, однако…

– Боюсь, я пришла сказать этому невозможному человеку, что подследственного отпускать никак нельзя.

Зевок я подавила.

А вот в животе заурчало этак, превыразительно.

– Заберут его, - добавила я.

Не то, чтобы у нас с Сомовым вражда. О нет, он политик старый, толковый, не один год на посту, так что давно уже умеет со всеми дружить. Но то, что меня недолюбливает, это ощущается. Но я не обижаюсь. Взаимно же ж.

– Одинцов звонил. Ночью, - я все же не справилась со вторым зевком. – Велел не выпускать. В доме трупы нашли. Пять. Пока. Но думает, что больше.

– Т-трупы? – Сомов слегка нахмурился. – Чьи?

– Женские вроде как. Но будут разбираться. А пока разбираются, то… оно вам надо в эти дела лезть?

– Князь…

– Думаю, князю тоже вопросы зададут. Пока велено придержать, чтобы не сбежал. Денька на два, думаю. Пока не прибудут…

– Это… это какая-то ошибка. Чудовищная ошибка, - Сомов вытащил платок и отер лоб. – Такой… приятный молодой человек.