— Благодарю, ваше превосходительство, — улыбаюсь я.

Кажется, получилось!

— И что же, нам, старикам тоже учиться новому? — подмигивает комбриг.

— Какой же вы старик, ваше превосходительство, — вы — мужчина в полном расцвете сил. А учиться никогда не поздно и никому не зазорно. Перефразируя солнце нашей поэзии, посмею заметить: «учению все возрасты покорны, его влиянье благотворно…»

Степанов смеётся, но тут же становится серьёзным.

— А где, кстати, отправленные к вам господа военные атташе с приданными им журналистами? Из Лаояна сообщили, что они прибыли на станцию.

— Ваше превосходительство, на их встречу мною отправлены люди. Приказано доставить в целости и сохранности в расположение. Иных известий о них пока не имею.

Степанов мрачнеет. Ловлю на себе внимательный взгляд Николова и делаю предельно верноподданное служебное лицо.

— Потрудитесь узнать об их судьбе и, не медля, доложить мне! — рявкает генерал.

— Слушаюсь, ваше превосходительство.

Паровоз коротко свистнул, тормозя. Вагоны последний раз дёрнулись и остановились. Затренькал станционный колокол.

Из пассажирского вагона первого класса высыпали на перрон пассажиры, в основном, офицеры. Среди них — два господина в иностранной военной форме: основательно сбитый с короткими усиками британский майор и долговязый сухощавый капитан-американец.

Оба, выйдя из вагона на перрон, закурили. Британец сигарету, американец сигариллу.

— Ну-с, с прибытием, мистер Мэттью.

— С прибытием, сэр Уильям.

Вокруг них скучковалась троица гражданских в удобной, но щеголеватой дорожной одежде.

Самый старший из этой группы штатских — мужчина лет сорока пяти, крупный высокий, с роскошными холёными усами, в охотничьем костюме и шапочке-двухкозырке охотника на оленей, второй — помоложе, начинающий толстеть джентльмен лет около тридцати в высоких кожаных крагах и френче защитного цвета без погон и знаков различия. Его рыжеватую начинающую редеть шевелюру венчала широкополая шляпа.

Третий же, тоже тридцатилетний крепкий мужчина с сигаретой в зубах, в кепке с острым козырьком и внимательным взглядом прищуренных серых глаз, пиджачной паре с брюками, заправленными в видавшие виды сапоги, поправлял на плече внушительных размеров футляр фотоаппарата.

— Сэр Уинст… простите, сэр Джон, конечно же, — поспешил поправиться самый старший, — и вы, мистер Лондон, не желаете пропустить по рюмочке бренди?

Рыжеватый бросил на старшего товарища не слишком довольный оговоркой взгляд, но предложение поддержал.

— Хороший бренди ещёникогда не мешал в таком путешествии, как наше.

— Поддержу вас, коллеги, — ответил третий в кепке.

Старший выудил из внутреннего кармана костюма плоскую фляжку и три серебряных стаканчика на крохотный дринк, булькнул в стаканчики и протянул остальным.

— Cheers[1].

Троица опрокинула в себя малую толику алкоголя.

Погода стояла прекрасная, и настроение у господ иностранных журналистов было под стать. Тем более порция бренди, выпитая на перроне, была отнюдь не первой в это во всех отношениях замечательное утро.

Рыжеватый журналист меж тем внимательно осматривал камеру своего американского коллеги.

— Японцы вернули вам фотоаппарат, Джек?

— Если бы, Джон! Мой аппарат так и остался в Моджи, где эти идиоты меня арестовали, как шпиона.

— Вас же оправдали…

— Оправдали, но технику так и не вернули. Не помогло даже вмешательство нашего посла в Токио. Пришлось покупать новый.

Тем временем американский капитан и британский майор недовольно оглядывались по сторонам.

— Однако, где же наши встречающие?

— Джентльмены, если вы майор Хорн и капитан Джадсон, то я за вами.

Иностранные офицеры оглянулись на голос, прозвучавший на безупречном английском.

— Вольноопределяющийся 52-го Нижегородского драгунского полка рядовой Кирилл Канкрин, прибыл встретить вас и проводить в расположение отдельного эскадрона специального назначения штабс-ротмистра Гордеева, согласно полученному приказу, — подтянутый молодой человек в аккуратной гимнастёрке откозырял майору и капитану.

За его плечом возвышался одноглазый великан, явно из какой-то славянской нечистой силы, облачённый также в форму рядового драгуна императорской армии.

— У вас блестящий английский, — не удержался от комплимента майор Хорн.

— Благодарю, сэр, — учтиво склонил голову Канкрин. — Моим педагогам из Александровского лицея было бы приятно это услышать.

Он обратился к остальным:

— Джентльмены вы готовы выехать или требуется покрепиться с дороги? До места не очень близко. А мой спутник пока занялся бы вашим багажом.