— Вот увидишь меня на экране — ахнешь!

Фильм успеха не имел. Было несколько рецензий, утверждавших в один голос: главная героиня не сумела справиться с ролью.

Вася плакала исступленно.

— Это только лишь происки врагов, ничего другого…

Ее муж, кинорежиссер, вначале сочувствовал ей, потом стал все более отдаляться от нее. В конце концов они разошлись. И тут же появился новый муж, уже совсем другого калибра, директор крупного завода, человек много старше ее годами, влюбившийся в нее как мальчишка.

Она бросила его через год.

— Мне с ним скучно, мы до того разные…

— Вася, сколько можно? — спрашивала Серафима Сергеевна. — Сколько еще будешь менять мужей?

— Обещаю навсегда успокоиться только в могиле, — посулила ей Вася.

Она не разуверилась в своем даровании, но разочаровалась во многом, и это разочарование не могло не сказаться даже на ее внешности, правда, тут сказались и годы, которые не шли, а словно бы летели один за другим.

Прекрасное лицо ее стало жестче, определенней в своих очертаниях, фигура немного отяжелела.

Может, был бы у нее ребенок, жизнь ее получила бы иное звучание?

Так думала Серафима Сергеевна, но Вася ни за что не желала иметь детей.

— Вот еще, только этого не хватает!

Она не была ни злой, ни доброй, ни глупой, ни умной. В сущности никакой. Одно неистощимое, ненасытное честолюбие владело ею, честолюбие, которому не суждено было осуществиться.

И еще — в последнее время она стала недоверчивой, даже в чем-то озлобленной. Радовалась чужим неудачам, признаваясь откровенно:

— Когда врагам плохо, я ликую!

— Какие такие у тебя враги? — спрашивала мать.

Вася разражалась громким, деланным смехом.

— О, у меня больше, чем волос на голове, врагов, завистников, всякого рода недоброжелателей…

Сжимала в кулак маленькую, энергичную руку:

— Моя бы воля, я бы их всех раздавила, одного за другим…

— Не пожалела бы никого?

— Конечно, нет. Думаешь, они бы меня пожалели?

Любимой книгой ее был «Граф Монте-Кристо».

— Вот у кого следует учиться, как мстить врагам, — говорила она. — Обдуманно, неторопливо, изысканно, так, что враг и понятия не имеет, откуда и почему у него одна беда сменяет другую, а между тем это все он, граф Монте-Кристо, тот, кто на всю жизнь запомнил зло, которое ему причинили, и теперь мстит и будет мстить до конца.

Иной раз она совершала поступки, удивлявшие всех, кто ее знал. Нещадно ссорилась со своими коллегами, плела интриги против режиссеров, которые, по ее мнению, явно придирались к ней, порой неожиданно сходилась с людьми, решительно далекими от нее, зато могущими, по ее мнению, так или иначе содействовать карьере.

Однажды она на короткое время сошлась с главным администратором большого концертного зала, он посулил ей вначале золотые горы — организовать для нее концертные выступления, моноспектакли, однако не выполнил ни одного своего обещания, а вскоре придрался к чему-то совершенно незначительному и заявил, что вместе им не по пути.

Как позднее стало известно, по пути ему оказалась молоденькая выпускница эстрадной студии, бесспорно одаренная, очень цепкая, сумевшая выжать изо всех возможностей главного администратора все то, что она считала нужным и важным для дальнейшего продвижения.

А Вася, не теряя надежды, снова искала, и опять разочаровывалась, и опять продолжала бесконечный свой поиск…

…— Как, довольна дочкой? — спросил комбат.

— Она моя дочь, этим все сказано.

— А все-таки? — настаивал он.

Вот таким он был и тогда, в те далекие годы, ему были присущи необыкновенная проницательность, способность угадать даже то, что ему было решительно неведомо.

Ей казалось, он не только умеет отгадать чужие мысли, но, подобно Шерлоку Холмсу, по каким-то неясным и непонятным для других приметам определить настроение, характер, желания и особенности совершенно незнакомого человека.

— Не все мне нравится, — сказала Серафима Сергеевна. — Но что же делать?

Последние годы Вася жила вместе с нею. У нее была хорошая однокомнатная квартира, но далеко от театра, в Чертанове, и она решила пока что поселиться у матери, а квартиру сдать знакомой актрисе, желавшей отделиться от своей большой, недружной семьи.

Вася уже почти не участвовала в спектаклях, изредка ей поручали какую-нибудь проходную роль; возвращаясь после спектакля домой, она презрительно рассказывала:

— Сегодня раз десять вызывали эту бездарь Холодову, наверно, ее сын привел товарищей в театр, не иначе, а она им всем заплатила.

— Зачем ты так, Вася? — робко возражала Серафима Сергеевна. — Холодова талантливая актриса, это все признают.

— Кто? Холодова? Бездарная корова! Кошмар на двух ногах, к тому же несусветная интриганка, сплетница и патологическая дура!