Мужчина улыбнулся, встретив мой прямой взгляд, а потом сел на диван рядом со мной, так близко, что наши колени касались друг друга. И если я это прикосновение чувствовала, то Арман чувствовал только ладонь своей рыжей бывшей! Чтоб ей икалось! Так, кажется я повторяюсь уже… Чтоб ее описторхоз замучил! Чтоб изжога разыгралась! Чтоб…

Спокойно, Кристина, клятва Гиппократа… Все.

— Вы ревнуете? — самодовольно изрек мой супруг.

Он что, нервы мои на прочность испытывает? Разве можно говорить такие вещи женщине со шприцом? У меня, между прочим, в аптечке даже скальпель имеется. Острый. Очень! Не знаю, зачем его туда положили, но ведь до греха доведет меня…

— Не мели чушь! — голос задрожал.

— Ревнуете! — заявил он уже уверенно.

— Так, мне нужна внутренняя сторона твоего локтя. Раздевайся, — скомандовала твердым голосом. Вот что я умела делать твердым голосом, так это отдавать приказы. Парни, когда мы еще в институте учились, все время смеялись над нами, что из врачей получатся самые лучшие госпожи для игр БДСМ характера. Возможно, что-то в этом есть, потому что сейчас мне страшно хотелось кое-кого отшлепать и вовсе без эротического подтекста. И к кровати привязать, кстати, тоже можно. Полезно будет для дрессировки!

— Значит, вы не поверили мне? По поводу Джейды?

Граф медленно расстегивал пуговицы на камзоле, наблюдая за моей реакцией. А какой она могла быть? Я молча смотрела, как красивый мужик устраивает бесплатный сеанс стриптиза. Нормальная такая реакция. Физиологическая. То, что я губу прикусила — нервное и только!

— Разве есть разница, во что я верю?

— Для меня — есть. Наши отношения изначально строятся на доверии. Я был излишне строг с вами, — камзол лег на ручку дивана позади графа. Теперь очередь рубашки. — Но вы должны кое-что обо мне знать: тот, кто утратит однажды мое доверие, больше его не обретет.

Ты ли это, мистер Дарси?

Граф дернул завязки на груди…

— Эм… Достаточно просто загнуть рукав. Не обязательно раздеваться.

Толку дразнить меня красивым телом? Я же женщина нормальная. Возжелаю еще ненароком того, чего желать не положено.

Взгляд графа потеплел, в нем заискрились смешинки, словно он знает обо мне самой больше меня или мысли читать умеет. Мужчина молча закатал рукав, и теперь уже открыто улыбался.

— Чему ты радуешься? — подняла рассерженный взгляд. Работать в таком состоянии крайне сложно.

— Вы так мило морщите носик, когда рассержены. Это выдает ваши истинные эмоции.

— Я не делаю этого! — фыркнула, поймав себя на том, что и правда морщу. Арман кивнул и едва сдержал смех. — Ладно. Ладно, рассержена! Доволен?

— Нет. Мне больше нравилась другая Кристин: веселая, настойчивая, оптимистичная, полная жизни…

Я едва шприц не выронила. Это что, комплимент только что был? Кажется, кто-то переохладился и сейчас бредит. И не уверена, что это его сиятельство.

— Окрылить человека непросто, а вот подрезать крылья — дело нескольких секунд. Для этого достаточно одного взгляда, жеста или слова. А иногда довольно и безразличия. Увы, но в умении резать крылья вам нет равных.

Улыбка медленно исчезла с лица графа, возвращая уже знакомое мне, привычное выражение. Вот только сейчас мне кажется, что это привычное выражение — всего лишь маска, которая защищает Армана от боли. Когда ты открыт — любой может коснуться твоей души. Грубые касания оставляют шрамы, которые могут болеть всю жизнь. Несложно причинить человеку боль, сложно исцелить его от этой боли.

— Я осознал свою неправоту в отношении Анахель, но сиюминутное развлечение — ничто по сравнению с будущим моей дочери. Джейда полагает, что раскрытию дара мешают природные потоки нашего родового замка. Она предлагает увезти мою дочь на неделю в свой пансион.

— Что? — вспыхнула я, вспомнив самку собаки в одном предложении с рыжеволосой интриганкой.

— Под круглосуточным присмотром, при постоянном вливании магии от природных источников, у Анахель появится шанс раскрыть свою силу. Дело не в ней, а в обстановке.

А может она попросту хочет избавиться от девочки, чтобы беспрепятственно охомутать ее папашу?

— А что, если бы у Анахель вообще не было магии? Если она не способна ее раскрыть?

— Способна, — уверенно заявил Арман. — Я верю в свою дочь. Она де Трувэ.

— А, если нет? Ты тогда ее любить перестанешь? Я же видела, как ты на нее смотрел сегодня на прогулке! Нельзя наполнить любовью безразличный взгляд. Нельзя смотреть с такой теплотой, когда в душе пусто.

— Я не перестану любить Анахель, Кристин! Но, если моя дочь не раскроет силу, нам придется бежать. Она заслуживает иной жизни: красивой, комфортной, обеспеченной, в окружении образованных и богатых мужчин, с одним из которых она в дальнейшем свяжет свою судьбу.

— А ты не забегаешь вперед? Девочке только восемь! Какие обеспеченные мужчины? Она еще в фарфоровых кукол должна играть и шить одежду для Барби. Забей, — отмахнулась, когда супруг непонимающе свел брови. — Она заслуживает жизни, в которой ее любят. Поверь, ни комфорт, ни богатство, ей не нужны. Ей нужны родители.