Это было правдой. Пришлось складывать всё снова в ридикюль. Впрочем, отмечу, что профессора уже откровенно дремали и, по-видимому, все ожидали лишь меня.

— Почему никого из молодых докторов и ассистентов не было? — поинтересовалась я, когда дон Диаманто помог мне усесться в автомобиль.

На этот раз капитану пришлось самостоятельно прокрутить ручку (не знаю, как она правильно называется), а уже после садиться за руль.

— Микробы, — пояснил он, снимая перчатки и бросая их на пол.

Затем вытащил новые, аккуратно надел, обернулся ко мне и, заметив моё недоумение, усмехнулся в усы.

— Современная наука открыла неких микроскопически мелких паразитов, если можно их так назвать. Не стану загружать вашу прелестную головку ненужными вам знаниями, но скажу так: современная медицина против театрализованных действий над телом покойника в присутствии большого скопления людей. Молодые учёные утверждают, что это способствует заражению как участников, так и тех, с кем эти участники будут потом иметь дело. Поэтому анатомический театр стал убежищем одних лишь мастодонтов.

— И вас, — заметила я кротко.

— И меня, — согласился он.

И мы поехали обратно.

— Гора, на которой стоит загородный дворец короля, называется Солнечной, — вдруг принялся рассказывать Лианор. — Отрог цепи Сьерра-дель-Соль.

Я не отвечала, любуясь видом на Персиковый залив, в который садилось солнце, окрашивая всё вокруг теми отсветами, которые могут быть только на закате.

— Позволите взглянуть? — спросил он.

Я молча протянула блокнот. Капитан взял его левой рукой, продолжая правой удерживать руль и, косясь на дорогу, стал рассматривать наброски.

— Неплохо, — заметил удивлённо, а я хмыкнула. — Даже жаль, что ненадолго. Выйдете замуж, родите вашему принцу человек десять детей и будете рисовать одни романтичные пейзажики в чьи-то альбомы.

Я попыталась вырвать свой блокнот, но дон Диаманто поднял руку. И тут страницы перелистнулись, и его взгляд упал на мчащихся на лошадях разбойников. Капитан прищурился.

— Женские грёзы и фантазии, — бросила я, вскочила на ноги, выхватила драгоценную тетрадку, но пошатнулась…

Капитан успел схватить меня раньше, чем я вывалилась на дорогу. Машина вильнула, дверца с моей стороны хлопнула, а я упала прямо на наглеца.

— С ума сошла? — зашипел он, заглушая мотор. — Жить надоело? Если что, мне — нет.

Я отпрянула на своё сиденье, гордо отвернувшись. А сердце стучало как бешенное. От него пахло вот этим его горьковатым ароматом, а ещё какой-то… ленивой силой и немного сигарой. И его рука, случайно коснувшаяся моей груди под тонкой тканью… «Ну вот, — мелькнула шальная мысль, — теперь есть мужчина, который знает, что я не люблю корсеты…».

— Мы с вами не переходили на «ты», — прошипела я.

— Извините, — холодно буркнул дон Диаманто, вышел, хлопнув дверцей. Снова прокрутил мотор, вернулся и повторил ритуал с перчатками.

Я сидела и отчаянно моргала глазами, пытаясь остановить слёзы. Ну за что мне это? Когда я хлюпнула пару раз носом, он вздохнул и протянул мне чистейший платок.

— Простите меня, — сказал примиряюще. — Профессиональная привычка не выпускать из рук улики.

Я высморкалась.

— Я всё ещё подозреваемая?

— Обрадую вас: скорее жертва, — хмыкнул Лианор. — Кто учил вас рисовать?

— Писать.

Капитан снова хмыкнул. Покосился на меня. На нас мчались горные сосны, скальные дубы и ясени. Я отвернулась и уставилась на море. Нет, конечно, карандашом не пишут, а именно рисуют, но так хотелось подчеркнуть ему, что он всего лишь тупой полицейский и ничего более.

Когда мы, наконец, остановились перед нашим особняком, дон Диаманто затормозил, не заглушая мотора, спрыгнул, выпустил меня, подав руку. Я важно коснулась его перчатки своими пальцами, стараясь не смотреть в лицо.

— До свиданья, сеньорита, — в мягком голосе определённо звучала насмешка.

— Прощайте, — бросила я.

— Будьте осторожны, не гуляйте по ночам.

Я сделала вид, что не услышала.

Странно. Особняк светился, словно новогодняя гирлянда. Даже павлин в моём окне сиял. Что-то случилось? Я бросилась домой, забыв о язвительном капитане и, когда вбежала, поняла, что у нас гости. В нижних комнатах были накрыты столы, горели свечи, придавая помещению особенную изысканность старины. Нотные листы, небрежно рассыпавшиеся по роялю, буквально кричали о том, что ещё недавно кто-то стучал по клавишам, а, может и пел. Откуда-то сверху доносился приглушённый шум людских голосов.

«Они же не в моём мезонине?» — испуганно подумала я, и бросилась вверх по лестнице.

Конечно, они были именно там. Я буквально влетела и замерла, тяжело дыша. Король, королева. Оба принца. Дон Лаудалино, донья Фаустина и, конечно, Алессандра. Все они рассматривали мои холсты, переговариваясь. Перед ними сияла улыбками матушка, а Ника стояла у окна, сумрачная и недовольная, как всегда.

— Донья Ирэна? — ласково улыбнулся носатый дон Мануэль, складывая губы в приторную улыбочку. — А мы как раз ждали вас.